Я вам скажу об этом все, что знаю. Вот насчет предательства Власова. Я до сих пор в литературе нигде в воспоминаниях полководцев и Жукова, и Василевского не нашел, кто же являлся разработчиком этой операции. Ведь планом была поставлена задача перед 2-й Ударной армией такая: пройти по тылам немцев и соединиться с войсками Ленинградского фронта. Это серьезнейшая операция! Я не могу понять, как командующие об этом могут ничего не говорить. И Жуков в своих воспоминаниях молчит, и Василевский. Никто! Никто толком не скажет: кто же являлся идеологом и организатором этой операции. В этот период я уже был начальником разведки артполка. Я забыл сказать, что полк дошел до Тихвина пешком, и там нам организовали пополнение. Организационная структура полка была уже другая. Раньше была четырехорудийная батарея, мощная. А при формировании нового полка в Тихвине батарея всего из двух орудий состояла. Правда, дивизионы так и остались: было три дивизиона. И вот по поводу того, что касается той самой операции 2-й Ударной армии. Нам было приказано обеспечить прорыв, сделать его порядка 6 километров, потому что армия входила в этот прорыв двумя колоннами. То есть, обеспечить прорыв для входа армии. Мы смотрели пополнение этой армии. Все были одетые отлично: в меховые куртки, в валенки, очень и очень мощная была армия. Но дело в том, что войти в прорыв она вошла, а немец закрыл проход. Как мы не старались, значит, удержать этот проход, немец не позволил этого сделать. Приехал Ворошилов, и тоже ничего он там не смог сделать.
Танки применить там нельзя было. Там болотистая местность была: лесисто-болотистая. Поэтому армия 2-я Ударная Власова оказалась в окружении. В то же время не было снабжения армии. То же снабжение, которое организовали самолетами, было недостаточным. Поэтому, видимо, Власов разочаровался и, видимо, почувствовал, что Красной Армии придется терпеть позор. И он принял решение: отдал приказ всем офицерам, командирам подразделений, всем на свое усмотрение выходить с окружения самостоятельно. Никаких действий со стороны командования армии, чтобы организовать прорыв, не было. Поэтому единицы, ну сотни прорвались. Ведь в армии было порядка 60 тысяч человек. И спасся, конечно, очень и очень небольшой процент.
Как эта трагедия воспринималась у Вас?
Очень тягостно. Это наложило отпечаток особенно на тех, кто видел это позорное явление. Этот район назывался Мясной Бор. Не случайно пытались удержать прорыв этот 6-километровый, но не удалось. И Ворошилов бездарность проявил. Помню, были разговоры, что вот, Ворошилов поможет. Ничего не помог. Потому что применить танки там нельзя было, а достаточность стрелковых дивизий была ограниченной. И так с позором эта армия была ликвидирована.
Что у вас были за бои на Волховском фронте?
В этот период у нас была, главным образом, обоюдная дуэль артиллерийская была. Немец, значит, обстреливал наши позиции, мы стреляли по обнаруженным целям. Огневые его точки обнаруживали. В общем, наверное, порядка восьми месяцев мы стояли в обороне, вели перестрелку. И в этот период совершился неприятный для полка случай, когда командный пункт полка был обстрелян. Где-то до реки был километр, где немец по ту сторону, а мы — по эту, находились. Что это командный пункт большого начальника, потому что ни адъютант командира полка, ни начальник штаба не организовали строжайший подход к этому командному пункту, стало противнику известно. Движение было беспрерывное. И немец, конечно, определил, что это командный пункт большого масштаба. Поэтому начал обстреливать. Причем настолько методично и точно это делал, что один из снарядов угодил прямо в командный пункт. Обрушились все эти деревянные накаты, командира полка придавило, адъютант убежал, медсестра тоже убежала. Короче говоря, разбежались все, потому что немец вел беспрерывный огонь прямой наводкой. Командира полка мы потеряли. Это очень печальный период был в нашей жизни. Замечательный был командир полка!
Потери большие были в этих боях?
Нет, я бы не сказал. Потери были небольшими.
Какие задачи в этих боях и вообще Вы как начальник разведки полка выполняли?