Самолёт Москва – Белград

Полина с ужасом смотрела на несчастного, охваченного недетским страхом, ребёнка, а внутри клокотало от злости на этих извергов, способных выставить девчонку в продуваемый всеми ветрами подъезд. Каково ей тут стоять почти голой? Хорошо ещё то, что это она, женщина, вышла, а если бы мужчина? Да эта пигалица со стыда бы сгорела! Ну ладно, отчим, а мать-то о чём думает?

Женщина попыталась приобнять Киру, но та, вопреки ожиданию, не прильнула к ней, а, наоборот, отступила на цыпочках к стене, трогательно перебирая длинными ногами.

– Пошли ко мне, хоть чаем тебя напою… Чай будешь? С баранками или с вареньем? – Полина взяла Киру за руку и потянула за собой, та, наконец-то отлепившись от ледяной стены, послушно пошла за соседкой.

***

Пастушка с букетиком роз и ягненком на руках стояла на маленьком столике у стены, Полина Аркадьевна сказала, что такой столик называется "консоль". Кира осторожно провела пальчиком по прохладному, в тончайших трещинках, фарфору. Она сомневалась, стоит ли идти к соседке, тем более Аленка наговорила про неё всяких ужасов. Наверно, это неправда. Если бы это было правдой, то Полину Аркадьевну посадили бы в тюрьму.

Уютный свет торшера с оранжевым абажуром падал на альбом с фотографиями, который Кира держала на коленях. С пожелтевших фотографий на неё смотрели мужчины со строгими глазами и смешными усиками, волоокие дамы в старинных шляпках, похожих на пирожное. Полина Аркадьевна охотно поясняла каждое фото:

– Это мой дед, он был очень известным доктором в Москве. Вот мой отец, закончил юридический факультет Московского университета. Когда началась революция отцу было семнадцать лет, а маме исполнилось ровно десять. Посмотри, вот их свадебная фотография, 1925 год, к сожалению, родители умерли от испанки совсем молодыми, испанкой называли грипп. Меня воспитывала бабушка по отцовской линии. Вот её фото. Бабушка скончалась в конце войны, когда я уже училась в медицинском. Она очень боялась уйти раньше, ведь я бы тогда попала в детский дом. Узнаешь меня на этой карточке? Это я в ординатуре, ой, какое у меня серьёзное выражение лица! Кира, да ты засыпаешь!

Полина Аркадьевна пружинисто поднялась с дивана, чтобы убрать альбом на место. Она была чуть выше среднего роста, и той приятной полноты, которая свойственна идеально сложенным женщинам. Маленькие, изящные руки украшали золотые колечки, на одном из которых переливался овальный камень густого фиолетового цвета. Пышные, темно-каштановые волосы обрамляли тонкое, породистое лицо с едва заметными морщинками возле темно-серых, слегка подкрашенных тушью, глаз. Кира невольно залюбовалась ею: соседка по красоте и ухоженности была похожа на артистку. Заметив взгляд Полины Аркадьевны, девочка, смутилась и ткнула пальцем в пастушку:

– Так красиво! Почему сейчас такое не продают в магазинах?

Женщина укоризненно покачала головой:

– Во-первых, никогда не показывай пальцем, это выглядит неприятно. Во-вторых, красивые вещи делают и сейчас, человек не собака, не кошка, ему не всё равно на что смотреть, из чего есть, что носить, и слава Богу. Никогда не стесняйся желания иметь красивую добротную вещь, это не стыдно, это нормально. Почему не продают в магазинах? Запомни, всегда были, есть и будут вещи доступные немногим или вообще избранным.

Полина мысленно усмехнулась, вспомнив изумительный спальный гарнитур из карельской березы, который она видела в квартире известного писателя, автора книг о комсомольцах 20-х годов. Кире этого, она, конечно, не рассказала. Слишком рано говорить с ней о таких вещах. Женщина слегка приобняла девочку за плечи:

– Прости, Кирочка, я тебя совсем заболтала, может ещё чаю?

Кира вежливо отказалась. Её заждались дома. Прощаясь, она с тоской посмотрела на Полину, такую добрую и красивую, всё-таки напрасно Алёнка называла соседку старой ведьмой. Домой идти не хотелось…

Отец Полины Аркадьевны работал в наркомате иностранных дел под началом Чичерина. Она родилась в 1927 году, через год родители уехали в Женеву, оставив Полину с бабушкой, после убийства красного дипкурьера Нетте отец не стал рисковать маленьким ребенком. Через два года родители решили не возвращаться в СССР и сбежали в Аргентину. Лет десять назад Полина Аркадьевна узнала, что мать вскорости умерла, а отец завёл новую семью. Он начал жизнь с чистого листа, навсегда перечеркнув прошлое. Бабушку чудом не посадили, но она долгие годы спала вполглаза, ожидая ареста. В 14 лет Полина сожгла все фотографии родителей, она их ненавидела, считала предателями. Тогда в первый и последний раз бабушка её ударила, наотмашь, по лицу. В 70-е на блошином рынке Полина Аркадьевна купила чьи-то старые фото и, вставив их в фотоальбом, говорила всем, что это её родители. На полке стоял ещё один альбом, в котором были фотографии сына, но Полина не стала показывать их Кире. Сын… Её боль. Её мука.

1983 год