Самопревосхождение

Всё это очень хорошо, и, наверное, правильно, но к Любви не имеет ровным счётом никакого отношения. Любовь – не проект и не бизнес, она не строится на брачном договоре, соблюдающем интересы сторон и грамотный раздел имущества. Именно поэтому к ней нельзя относиться по-деловому, она подобна Бытию Мира и Космоса, которые ничего не ведают о «ловушках» ума и расчёта. Деревья растут просто так; птицы прилетают, качаются на ветках и распевают свои песни; цветы расцветают в положенный срок и дарят всем свой аромат, ничего не требуя взамен; Солнце согревает Землю днём, а звёзды таинственно сияют на небе каждую ночь… И если кто-то кого-то начинает любить по-настоящему, то это означает только одно – что явилось чудо, и нужно быть очень трепетным и чутким, чтобы его не спугнуть, а иначе… Иначе оно исчезнет.

Теперь, когда всё это уже случилось, я с запоздалой тревогой думал о том, что если бы этого не произошло, я упустил бы самое важное, самое главное и самое прекрасное на свете. То, что можно сравнить, наверное, лишь с видением бескрайнего луга цветущих красных маков, белого коня на изумрудно-зелёной траве, а рядом с ним – стройного застенчивого юношу с сильными плечами и узкой талией, любующегося прелестной юной девушкой, трогательно переступающей босыми ногами по ковру, чтобы лучше его отстирать в быстробегущем ручье, и лукаво поглядывающей на юношу…

Зачем я вспомнил сейчас этот старый фильм «Древо желания» Тенгиза Абуладзе? Ведь там события разворачиваются так трагично: девушку выдают замуж по расчёту, а когда выясняется, что их любовь с юношей на этом вовсе не заканчивается и не умирает, – девушку, такую юную, такую прекрасную, – убивают… Всем селом, в соответствии с древним жестоким обычаем, публично, в назидание другим… забивают до смерти камнями и грязью, под недолгие протесты местных чудаков: обаятельной деревенской полусумасшедшей, живущей в своих мечтах-воспоминаниях, самоучки-изобретателя, любящего играть с детьми, да молодой одинокой женщины, порицаемой всеми лишь за то, что жизнь бьёт из неё ключом…

Зачем? Поводов вспомнить этот потрясающе талантливый фильм могло быть множество. Но почему перед глазами встала именно эта картина с красными маками на зелёном лугу и двумя влюблёнными с ясными, чистыми глазами? Может быть, потому, что подумалось о том, как рождаются легенды? Ведь никто и никогда бы не вспомнил об этом далёком горном селении (как и о многих других) ещё сто лет, если бы там однажды не появились, неизвестно откуда – Красота и Любовь, а потом ушли, и тоже неизвестно куда… Но память о них не исчезла, она осталась навсегда. А на том месте, где всё это произошло, выросло прекрасное дерево и зашелестело юной, свежей листвой, и в положенный срок украсилось яркими красными цветами, которые нежно ласкал ветер. На этом фильм заканчивается, а мы по-прежнему продолжаем о нём думать, и наше сердце замирает от воспоминаний…

Что же касается нашей встречи с Асей, то здесь я ошибся. Она вернулась в Питер довольно скоро, в конце мая. Тогда стояли очень тёплые, ясные дни, и мама попросила меня съездить вместе с нею на дачу, чтобы подготовить оба загородных дома к приезду детей на летние каникулы.

Мама делала уборку в доме, я – в саду. Потом она занялась приготовлением солидного ужина, так как к вечеру обещал приехать отец, а я пошёл в дом Аси и Софьи Алексеевны. Открыв все окна и двери, я привычно поднялся наверх, в мастерскую, чтобы снова увидеть картины, вазы, кувшины, фигурки малой пластики, которые всегда хотелось потрогать, изящно выполненные светильники, которые хотелось зажечь, домотканые коврики, гобелены и прочие давно знакомые мне предметы, созданные руками хозяек дома и их гостями. И как когда-то, почти три года назад, я услышал позади себя лёгкое движение, обернулся и увидел Асю.

Она была в джинсовом комбинезоне и шелковистой вязаной кофточке бледно-сиреневого цвета, обтягивающей тонкие руки и заканчивающейся фонариками у плеч.

—

Привет! – Ася улыбнулась. – Как же я рада вас всех снова видеть!

Она широко развела руки, как бы желая обнять и дом, и сад, и озеро за ним, и где-то там, вдалеке, прозрачный мелкий залив с песчаными берегами и чайками, недвижно сидящими в воде на камнях.

—

Ася! Послушай, мы ведь тебя даже толком не поздравили, – сказал я, откровенно любуясь ею. – Правда, ты не позвала нас на свадьбу. Но подарки у нас есть.

—

А свадьбы и не было, – отмахнулась она. – Не было и регистрации, если ты об этом. У нас получился свободный европейский союз.

Она задумалась и замолчала, но мне, как всегда, нетрудно было держать с нею паузу.

—

Ты надолго приехала? – наконец спросил я.

—

Я здесь уже две недели. Сколько пробуду ещё, не знаю.

Мастерская была очень большой, она занимала весь второй этаж, и Ася чудесно смотрелась на фоне полностью застеклённой стены, за которой отчётливо были видны ветви высоко выросших деревьев с ещё клейкими, блестящими листочками.

—