Самопревосхождение

– Значит, опять всё повторяется: всё те же искушения, как тысячи лет назад, – властью, насилием, материальными благами и чудом, которое так хочется использовать в своих целях. А ведь всё уже было: и «распни» после «осанны», и предательское отречение – после поклонения, и желание грешников бросить камень – вместо «не судите»… Всё, всё в этой драме было и есть! И что невыносимо горько – всё продолжается по тому же самому сценарию. Никто не хочет учиться… Образование как образ человека, культура как образ жизни, – видите ли, – не модны!

Арсений стоял у книжного шкафа и листал ту же самую толстую книгу, а потом просто прочитал стихи, и прочитал прекрасно:

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

САМОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕКА, ЗАЛОГ ВЕЛИЧИЯ ЕГО.

Мама сказала:

– А у нас подрастает Илия, наш «маленький принц», и Ванечка, и это уже следующее – третье? – она посмотрела на меня, я кивнул. – Да, конечно, третье поколение. Что же делать?

Мама опустила голову и закрыла лицо руками. Две длинные пряди слегка вьющихся волос выбились из причёски и наклонились вместе с нею. Арсений в это время внимательно рассматривал небольшую картину Софьи Алексеевны, которую я взял на память: скромный пейзаж вдали, простой букет полевых цветов, которые так любит мама, поставлен на подоконник широко открытого окна нашего загородного дома, где в прошлом году во мне происходило то, что я назвал «переменой участи». За окном видна ярко-зелёная лужайка, на которой играют, если присмотреться, двое маленьких детей. Как мне сказала Ася, когда я выбирал картину, одним из них был Ванечка, ему тогда было где-то не больше четырёх лет, а другой – её сводный брат Илия, которого она усыновила сразу после катастрофы и гибели родителей и которому сейчас, наверное, лет 11-12…

– А как Илия называет Асю? – спросил Арсений.

Не глядя на него и не поднимая головы, мама ответила устало: – Мамой, конечно…

– Опять двое детей, – задумчиво произнёс Арсений, – трудно, наверное, с ними?

Мама пожала плечами:

– Но и без них было бы как-то… неестественно.

– А если бы это были обычные дети?

– Обычных детей нет, – убеждённо сказала мама, глядя поочерёдно на нас и привычно выпрямляя спину. – Они все рождаются одарёнными, и только потом у многих всё это куда-то исчезает, как красота милых девушек. Но не у каждого! И что бы кто ни говорил, толком никто не знает, почему. Ведь у некоторых – вопреки всему! – эти дары и таланты возрастают, да ещё каким-то непостижимым образом, – и тогда все их начинают называть «сверходарёнными», «звёздными», «beautiful» и «новой расой», абсолютно не понимая, как это получилось и что с этим делать.

И тут у Арсения появилась его коронная улыбка с большим количеством милейших морщин вокруг глаз и то зажигающихся, то исчезающих в них огоньков:

– Екатерина Дмитриевна! Ты решила всех уравнять, потому что боишься, что тебя заподозрят в снобизме, или просто для примирения сторон и закрытия темы?

– Сами догадайтесь, не маленькие. Нельзя же, право, всё в одну фразу уложить, – отмахнулась мама.

– Хорошо! Сам и отвечу: не заподозрим. Точка. Тема и так закрывается по независимым от нас причинам, двоеточие. – Он взглянул на свои удивительные, со светящимися римскими цифрами, часы, которые я любил и не уставал разглядывать: – Ибо через несколько минут мне пора уходить.

А потом самым своим мягким и вкрадчивым голосом, почти как вербовщик из фильмов про шпионов, тихо добавил:

– Есть сведения, что Ася вместе со своими со-ратниками уже кое-что придумала.

Он произнёс именно так: «со» и отдельно – «ратниками».

– И что же это?  – тоже тихо и напряжённо спросила мама, близко наклоняясь к нему и не отрывая взгляда.

– Не знаю, – Арсений лукаво улыбался. – Она сама летом приедет и всё вам расскажет.

Мама откинулась назад и недоверчиво спросила:

– Действительно не знаешь или прикидываешься?

Арсений только развёл руками:

– Больше мне добавить нечего, а посему позвольте откланяться, леди и джентльмены, я завтра рано утром должен… кое-куда съездить. Спасибо за всё!

Он сказал это так, будто собрался на лёгкую двухчасовую прогулку по Летнему саду, максимум с заходом в «Чайный домик». На самом деле, мы уже хорошо его изучили, он мог отправиться на год, и на два, и больше, – в места весьма отдалённые и вовсе не безопасные.

– Куда опять, Арсений? – печально спросила мама.

– Ты же знаешь, главное – не место, где находишься, а состояние духа, в котором пребываешь.

Он осторожно слегка приобнял её и она поцеловала его в наклонённую голову.

– Береги себя. И ты тоже береги маму, слышишь?

Арсений сказал это мне со всей той особенной силой, которой невозможно противостоять. Но ведь я и не сопротивлялся, я сам оберегать её был рад.

Мы вышли его проводить. Появились и Ева с Дианой.

– Где же вы были всё это время, девочки? – спросил, одеваясь, Арсений.

– Ева, я думаю, спала после обеда, а Диана скромно ожидала своего часа.

Мама повернулась ко мне уже с курткой и поводком в руках, и тут все снова оживились.