Самопревосхождение

– Мама! Это ещё только лабораторные опыты. Может быть, ничего и не получится, так часто бывает. Останутся одни игрушки: удобно ведь начальнику поговорить с помощью подъехавшего робота с подчинённым, а врачу – с пациентом, сидя у себя в кабинете.

– Хочу добавить лишь то, – сказал Арсений, – что человек, занимаясь искусственным интеллектом, в сущности не знает, что это такое.

– То есть? –  Мама даже привстала, но я мягко усадил её снова в кресло и обернул колени пледом.

– Да, да. Просто мы, как всегда, сначала договариваемся о чёмто, потом исходим из этого начального тезиса, постулата – неважно – как основы, а потом, естественно, обманываемся. У робота так называемое «творческое решение» – это перебор вариантов, действительно, такого их множества, которое неподвластно человеку. Поэтому он и обыгрывает, скажем, чемпионов мира по шахматам, а теперь в старо-новую игру «го».

Наконец-то мама улыбнулась, явно довольная последним примером:

– То, что машина обыгрывает некоторых самодовольных б/у чемпионов, я только рада.

– Согласен, – кивнул Арсений, – и в этом случае, скорее, человек становится машиной, а не машина – человеком. На самом деле человеческий мозг только частично работает по цифровому принципу, его нейросети устроены гораздо сложнее. Истинно креативные решения выдаются совсем другим способом, тем, что называют озарением, вдохновением, предполагающим постоянную, да ещё и постоянно меняющуюся, «дышащую» обратную связь между миром и человеком. Человек высматривает себя в окружающем мире. слышит нарастающее многоголосие и пытается найти отклик. А с рефлексией у искусственного интеллекта пока ещё проблемы!

– И слава Богу! – сказала мама.

– Человек не перебирает варианты, – увлёкшись, продолжал Арсений, – а догадывается, как раз потому, что у него есть  интуиция, стиль, сознательный и бессознательный опыт, эстетический вкус, оценочные суждения, способность решать задачи с высокой степенью неопределённости, а главное, потому, что у него внутри есть… И не спрашивай меня, почему и откуда! – повернулся он ко мне, – есть идея или модель целостной картины мира… Мама опять же с удовольствием добавила:

– …«как у существа воплощённого», – говаривала Сонечка.

Арсений продолжал:

– Однако постичь, воссоздать эту целостность, ради чего, собственно, мозг и старается, человек как раз не в силах. Пока, по крайней мере. Вот здесь и появляется новая идея – Творца, хотя, конечно, множество исследователей в такой гипотезе не нуждаются.

Мама стала его поддразнивать:

– «Новая», говоришь? Как же! Да ей столько же лет, сколько человечеству. Ты бы определился, что ли, Арсений: то – «природа-мастерская, и человек в ней работник», то – невозможно без Создателя.

– Может быть, я и не похож на традиционно-религиозного человека, но я и не атеист. И вообще, почему нужно зацикливаться на одной гипотезе? Почему нельзя объединить все пути? Целостный подход это вроде бы вполне допускает. А ты почему смеёшься? – обратился он ко мне.

– Потому что сегодня ко мне со всех сторон идёт тема перспективного объединения науки, искусства и религии. С чего бы это? – усмехнулся я, – часа три назад мы с Николой её активно обсуждали. – С тем, что нашёл твою рукопись и выложил её в Интернет?

– Ну и что? Я ведь не чувствую себя автором в обычном смысле. Наверное, даже хотел бы, чтобы сами персонажи стали соавторами. А он, знаете ли, совсем не плох, этот парень, и так стремительно ворвался в текст, что кажется, способен развернуть его каким-нибудь неожиданным образом. Я, кстати, буду только рад.

– Ты уже знаешь, каким именно образом? – спросил заинтересованно Арсений.

– Догадываюсь. Видишь ли, он постоянно общается с читателями и встречает там, как он сам утверждает, совершенно потрясающих людей.

– Ну да, – скептически заметила мама, –  не всякий такое чтиво осилит.

– С некоторыми из них, – продолжал я, – он завёл более близкое знакомство. А в одну прелестную даму успел даже влюбиться – опять же, как он сам рассказывает, первый раз в жизни. Зовут её Лариса Викторовна, Лара, она стройна, зеленоглаза, пластична, ведёт занятия, если я не ошибаюсь, по «свободным спонтанным танцам» и чем-то мне напоминает женщин Клода Моне, прогуливающихся в саду мимо цветников.

– Откуда ты всё это взял? – недоверчиво спросила мама.

– Её многочисленные фото танцующих женщин и мужчин в изобилии представлены в специальной группе «ВКонтакте», а теперь, разумеется, и у него в телефоне.

– Подожди, подожди. Я тебя правильно поняла: твой текст способствовал… зарождению любви?

– А что? – подхватил Арсений, – звучит классно.

– Боюсь, слишком… хорошо…

– Катя, ты очень строга, пусть люди любят друг друга!

– Ладно, об этом потом. Сейчас мне надо успеть ещё кое о чём спросить тебя, Арсений.

– Спрашивай, моя радость.

– Тот институт, о котором ты говорил, он… у них или у нас?

– И у них, и у нас. Да не печалься ты так, душенька, – бодро закончил он, – всё под контролем.

Но мама, казалось, вовсе не готова была успокаиваться: