Самопревосхождение

И ещё: на безупречно белых стенах висели две картины в больших тяжёлых рамах. Одну из них я сразу узнал – это была прекрасная копия – «Букет цветов в вазе» Винсента Ван Гога. Насколько я помню, оригинал хранится в музее Метрополитен в Нью-Йорке, и мы об этом говорили с Сонечкой, когда она показывала альбом репродукций в связи с каким-то своим рассказом-воспоминанием. Мне очень понравилась эта композиция из множества близко стоящих в вазе цветов нежных оттенков, с одним большим, выделяющимся на их фоне красным цветком, расположенном посередине и внизу, что было весьма оригинально. Другая картина – «Натюрморт с яблоками и апельсинами» – висела от меня довольно далеко, и я только мог предположить по характеру прописи, что она вполне могла бы принадлежать кисти Поля Сезанна (оригинал, разумеется). В любом случае намеренное сочетание классического искусства с постмодернистским дизайном говорило о хорошем вкусе.

Пока я осматривался, стоя у входа, из глубины зала к стойке из толстого дымчатого стекла, в котором отражались, играя, солнечные лучи, вышла молодая женщина, среднего роста, в нарядной белой блузке с широкими манжетами и деловом костюме, подчёркивающем её женственную полноту. Высокие каблуки делали её стройнее и выше. Она смотрела на меня глазами цвета голубиного крыла, чёрные вьющиеся волосы спадали свободными прядями ниже плеч. Когда она немного повернула голову, я успел заметить породистый, с небольшой горбинкой нос и твёрдый подбородок. Я стоял, молча любуясь ею, пока она, наконец, не спросила: – Вам что-то угодно?

– Я хотел бы вас… спросить..

Она смотрела на меня своими древними, всё понимающими глазами цвета голубиного крыла.

—

Спрашивайте. – Небольшая пауза, взгляд из-под тёмных ресниц в сторону, потом снова на меня. – Но для этого нужно, чтобы вы были… – её полные губы слегка прогнулись в улыбке, – немного более уверены в себе.

—

Если вы будете меня поощрять, – я подошёл к ней ближе, – обещаю, я быстро научусь. – И, взглянув на табличку, добавил: – Изольда… У вас красивое имя.

—

А теперь нужно узнать ваше имя, – уже открыто улыбнулась она, – чтобы я выписала вам электронную карту читателя.

—

Так сразу? Разве это возможно?

—

Возможно, если вы живёте в нашем районе.

—

Я живу в вашем районе.

—

Я знаю.

Я даже не удивился, так как давно понял, что женщины знают и подмечают всё вокруг гораздо точнее и больше нас. И если мы до сих по-прежнему считаем, что сами выбираем их, то это просто означает, что они разрешают нам так думать.

Получив читательский билет, книги и бездну обаяния, я стоял и всё ещё не мог придумать, как её отблагодарить, а она уже говорила с подкупающей искренностью и прямотой:

—

Просто «спасибо» будет вполне достаточно.

—

Я бы хотел вас… проводить, – наконец, произнёс я.

—

Куда? – живо откликнулась Изольда.

—

Куда вы собираетесь, туда и провожу, – уже гораздо увереннее сказал я.

—

Ну, хорошо, хорошо… Только…

Она что-то ещё говорила, совсем неважное, а я смотрел в её древние библейские глаза и чувствовал, как сгорает пространство между нами, исчезают предметы, и остаётся только горячий песок выжженной пустыни под ногами и жаркое небо первозданного мира над головой…

Позже она говорила уже в своём доме, тихо посмеивалась:

—

А я ведь почти поверила, что тебе ещё нужно учиться.

—

И была совершенно права, darling!

Вспоминая, как всё у нас началось, я взглянул на календарь и сказал Диане:

—

Сегодня среда. В пятницу приезжает Изольда, и мы должны хорошо подготовиться. Ты согласна со мной?

Диана положила лапы и голову мне на колени.

—

Завтра пойдём на рынок и купим всем что-нибудь вкусное, – продолжал я разговаривать вслух, привычно поглаживая мягкую шерсть вокруг её шеи. – А сейчас мне почему-то хочется проведать дом Софьи Алексеевны и Аси. Надеюсь, ты не возражаешь?

Диана, прекрасно зная дорогу, легко бежала впереди, и вскоре сад приветливо встретил нас тихим шелестом, как старый добрый знакомый, несмотря на то, что вокруг было холодно, сыро и пасмурно. Высокая липа, в тени которой когда-то сидела Ася и Сонечка рисовала её портрет, похоже, с каждым днём использовала всё больше оттенков ярко-жёлтого цвета, чтобы украсить свой всё ещё пышный, но уже предосенний наряд.

В доме С. А. по-прежнему висели тяжёлые гардины с замысловатыми ламбрекенами, на полу лежал большой ковёр с длинным ворсом, глубокое кресло из морёного дуба с художественной резьбой было придвинуто к письменному столу со множеством ящиков, полочек и балясин, но уже поблёскивали тут и там экраны ноутбуков, большая плоская панель TV взлетела под потолок, заняв пространство между старинным книжным шкафом и высоким трюмо; музыкальный синтезатор отодвинул рояль в дальний угол, а устаревшие модели мобильных телефоновбыли аккуратно сложены в плетёную корзинку и за ненадобностью выставлены в прихожую. Эпоха потребления явно давала о себе знать.