Самопревосхождение

– Где-то я уже слышал эту душераздирающую историю, над которой обычно плачут немцы и англичане, – быстро откликнулся Арсений, собрав свои чудесные морщинки вокруг глаз.

– А мне нравится идея, – задорно подхватила мама и посмотрела на меня с чуть заметным вызовом. – Ника постоянно гдето пропадает – на даче, в командировках, а то и вовсе скрывается на неизвестной квартире и улице, с названием, похожим на городпобратим, знаменитый своей галереей.

– На Дрезденской, что ли? – спросил проницательный Арсений, но ему никто не ответил, только Марина Александровна улыбнулась и положила свою руку ему на плечо.

– Познакомил бы, – тихо сказала мама

—Давно уже и знакомить-то не с кем, – постарался я успокоить маму и вернулся к нейтральной теме. – А что французы?

– Причём здесь французы? – удивилась мама.

– Французы тоже плачут?

– Надеюсь, что нет, – засмеялся Арсений. – У них есть чудесный обычай выражать свои чувства: они просто целуют всех в обе щёчки. Особенно женщин и детей.

– А, – сказала мама, – тогда, конечно, они могут с успехом применить его и в этом случае.

– Но как же так… Ведь и другие… – начал было Николай, запнулся и замолчал, а Арсений мгновенно подхватил:

– Конечно! Всё то же самое – везде и у всех – и плачут, и целуются!

– И это замечательно, – воскликнула мама, но взглянув на примолкнувшего Николая, добавила:

– А ты не слушай никого и приходи к нам всегда, Николушка, просто так, когда захочешь.

– Ну, вот, уже и Николушка, – покачал головой отец.

Николай растерянно переводил взгляд с одного говорящего на другого, явно не зная, что ответить. Всё замечающий Арсений опять пришёл на помощь и постарался отвлечь от него внимание:

– Екатерина Дмитриевна, ты непоследовательна!

И тут уж, нарушив обет молчания, заговорила Марина Александровна:

– Искренний человек не может не быть противоречивым – ведь он постоянно сомневается, а если ещё и не стоит на месте, а движется, то тем более…

– 

Захария, задумчиво поглаживая подбородок, решил внести свою лепту в разговор и, глядя на красиво составленные букеты в зале,  заметил:

—

Говорят, цветы подобны Вселенной… Арсений сразу же весело подключился:

—

И любая клетка – тоже, но «роза», конечно, звучит поэтичнее. И вечер легко покатился дальше…

Проводив вместе с Дианой гостей и вернувшись домой, я услышал из кухни голоса родителей. Они говорили обо мне, и я невольно остановился.

—

Почему так? – взволнованно спрашивала мама. – У Арсения все женщины самодостаточны и независимы, с ними даже после окончания романа сохраняются прекрасные отношения, а у нашего всегда, ещё с юности – куча активных поклонниц, и каждая норовит им управлять на свой манер, не мытьём, так катаньем… А эти долгие прощания? Они выматывают силы и выглядят просто ужасно…

—

Да потому, душа моя, – хмыкнул отец, – что Арсений любит завоёвывать женщин, оттого и выбирает сильных противников, иначе ему неинтересно. А Нику атакуют и стремятся покорить сами женщины, ошибочно полагая его лёгкой добычей.

—

Ну да, – подхватила мама, – он весь такой деликатный, отзывчивый, никого не хочет обидеть, – вот и получаются потом бесконечные выяснения отношений! С их стороны…

—

А почему ты не допускаешь, – перебил её отец, – что эти женщины до сих пор влюблены в него и поэтому не желают отпускать, не верят, что он от них ускользает?

—

И всеми способами, даже недозволенными, пытаются на него влиять, – недовольно проговорила мама.

—

Должен заметить, матушка Катерина, Ника только снаружи, и то лишь на очень недалёкий взгляд, кажется пушистым и  податливым. На самом деле он вполне себе стойкий оловянный солдатик, который всегда гуляет и будет гулять сам по себе, а чувства собственного достоинства и свободы у него хватит на нескольких. Так что перестань расстраиваться, не о чем.

—

Но они ему льстят, – грустно заметила мама, – а это яд, хотя и медленно действующий…

—

Но и они не спешат, насколько я понимаю, – усмехнулся отец и добавил уже другим тоном: – однако, в малых дозах такой яд очень даже полезен, не так ли, голубушка?

Я сразу почувствовал, как изменились интонация и тембр голоса у отца, представил милое, доверчивое, чуть расстроенное лицо мамы, понял, что сейчас он станет её обнимать, и быстро прошёл в ванную. Диана неслышно шла рядом.

—

Вот, значит, что они о нас думают, – теперь усмехнулся и я, вытирая ей лапы. – «Настоящий мужчина всегда добивается того, что хочет от него женщина». Но как же они ошибаются! Ты-то согласна со мной, надеюсь?

Я поглаживал ей шерсть, и Диана, скосив глаза, лизнула мне руку. Когда мы вернулись с ней в мою комнату, я включил компьютер, хотя было уже поздно, – так захотелось просмотреть прямо сейчас записи о Захарии и Марке. Когда я закончил, Диана уже спала на коврике рядом. Я потянулся и очень тихо, как мне казалось, встал. Диана тотчас открыла глаза.

—

А для тебя, девочка, ещё очень рано. Спи.

Я бросил последний взгляд на рабочий стол. Там лежала тонкая стопка нераспечатанных листов писчей бумаги и больше ничего.

Через несколько дней мама, которая всегда держала своё слово, сказала:

—