Самородок

— Я не верю, что тебе совершенно чуждо честолюбие. Ты для этого слишком амбициозен. Вот и поверни свои амбиции и свое упрямство в нужную сторону, докажи им, чего ты стоишь! Ты доказал, что тебя не сломать побоями и лишениями. Может, моя стража не глумилась над тобой? Не смеялась над твоими мученьями? Не радовалась, когда ты лишился способности к энергетическому удару? Тебя колотили квасным веслом и сажали на цепь, тебя шпыняли, били по зубам, макали лицом в грязь. Разве унижения, которые ты снес, могут сравниться со скепсисом стада университетских снобов?

— Могут. Я не по своей воле оказался вашим пленником.

— А, так тебя все-таки надо принудить? Притащить на сессию в цепях, подгоняя плетью? Тогда не будет разницы? Тогда это будет не унижение, а триумф? Так?

— Хватит! — рявкнул Войта. — Я поеду на эту проклятую сессию! Я сделаю этот сучий доклад! Раз вам это так нужно…

— Остановимся на этом утверждении: это нужно мне, и ты любезно согласился сделать это для меня.

Глава 5

При подготовке к докладу Войте удалось одержать только одну победу над Глаголеном — он отказался от «приличной одежды» (петушиных цветов), сшитой для него замковым портным: узкие, в обтяжку, штаны, блестящая шелковая рубаха, лопавшаяся на груди красная кожаная безрукавка с расшитыми золотом застежками, суконная куртка в талию и до колен, простеганная золотыми же нитями, шарф и берет. Довершили дело лощеные туфли с пряжками…

— Я не ярмарочный шут, — отрезал Войта.

— Что тебе так не понравилось? — невозмутимо поинтересовался Глаголен.

— Все.

— И что ты собираешься надеть?

— Сапоги для начала. По-моему, те, что на мне, вполне сгодятся. Если их почистить как следует…

— Ладно, я понял, — кивнул Глаголен, подумав. — Но от положенной на сессии тоги тебе отвертеться не удастся.

Он пригласил портного из Годендроппа, заплатив за это уйму денег… Снимая мерку, тот расспрашивал Войту вовсе не о его предпочтениях в одежде, а о семье, родителях, об учебе и войне в Славлене. Сшитый наряд Войту вполне удовлетворил, Глаголен тоже покивал, принимая работу, и пробормотал:

— Кто разбирается, тот поймет, сколько это стоило…

А потом добавил раздраженно:

— И брось привычку ставить ноги на ширину плеч и закладывать руки за спину! Ты выглядишь как пленный наемник, а не как ученый муж!

Войта никогда раньше не бывал в Храсте, он вообще не видел в жизни ничего, кроме Славлены и замка. Он никогда не ездил в карете — только на телеге. Дорога утомила его поучениями Глаголена, страхом замарать дорогую одежду (в чем он ни за что не признался бы), ожиданием предстоящих перипетий, духотой, неподвижностью и бездельем.

Величие Храста добило Войту окончательно. Он не представлял себе ни таких широких площадей и улиц, ни таких высоких кирпичных домов, ни многочисленных грозных замков, ни изящных дворцов, сверкающих тысячегранными оконными стеклами.

Университет потряс Войту не меньше — за его стенами поместилась бы вся Славлена и еще осталось бы место для замка Глаголена… Стало понятно, почему здесь не стоит упоминать Славленскую школу экстатических практик, — будут смеяться, а не усмехаться снисходительно. И Глаголен не преминул заметить: одних только студентов здесь больше, чем жителей в Славлене.

Он имел дом в стенах университета (скромный только по сравнению с его замком), часть которого передал учрежденной им кафедре предельного исчисления. На ней читалось три математических курса и один курс механики; немногочисленные слушатели не покрывали расходов на ее содержание, но Глаголена это не смущало. Разумеется, первыми, кому он представил Войту, были три молодых магистра кафедры и бойкий доктор Дивен, ее возглавлявший.

— Можешь ничего не опасаться, кроме кражи твоих идей, — хмыкнул Глаголен, перед тем как втолкнуть Войту в двери. — Это люди, которые зависят от меня и от которых не зависишь ты.

Но даже эти люди, которых не приходилось опасаться, разглядывали Войту как диковинного зверя: с брезгливостью, любопытством и совершенно бесцеремонно. А один из магистров шепнул другому:

— Это чудотвор, невольник…

— Магистр Воен не невольник, Празан. — Под взглядом Глаголена тот присел. — Он действительно чудотвор и вышел из Славленской школы экстатических практик, но в твои годы имел больше законченных научных работ, я уже не говорю об их значимости.

Доктор Дивен учтиво склонил голову и, пряча глаза, произнес:

— Почту за честь ознакомиться с вашим трудом и рекомендовать его научному сообществу.

— Да, Дивен, для вас это в самом деле будет честью, — кивнул Глаголен. — И я надеюсь, вы сделаете это в положенные сроки. Заодно обратите внимание на строгие доказательства того, что вы попытались выдать за собственные идеи.

— Но я в самом деле…

— Разумеется, эти идеи зародились в вашей голове самостоятельно, но только после того, как я имел неосторожность рекомендовать вам некоторые положения теории предельного сложения несущих.