Самородок

С тех пор как шестнадцатилетняя Люська сделала аборт и получила заражение и осложнение, у неё ни разу не было беременности. И она была уверена, что материнство ей не грозит. Где-то в сердце гнездилась тоска. Но она отсылала её в дальний уголок сознания. Она сама не знала, почему в тот раз в ней возникла уверенность в том, что она способна зачать ребёнка. Может быть, потому, что Отто так неистово и глубоко проник в неё. Ей хотелось, чтобы его семя проросло. Тем больнее было от такой реакции. Она не хотела принимать в расчёт их опасного положения.

В доме установилась тревожная тишина.

Людмила заснула очень поздно. Она лежала деревянная и безучастная ко всему. Голова была пуста. Но сон не шёл. Ей было холодно. Но встать и взять второе одеяло она не могла. Просто не сообразила. Так и лежала, свернувшись калачиком под тонким одеялом.

Берг был её обогревателем. Внезапно обогреватель исчез. И она не могла сообразить, что же делать. Наконец она обхватила руками колени, накрылась с головой и заснула.

Под утро дверь в её комнату открылась. Берг просунул голову и увидел жалкий, замерзший комочек. Ему стало жалко её. К тому же за это время он обо всём основательно подумал. «Раз ей нужен ребёнок, пусть он будет». Он разделся, лёг рядом, прижал жену к себе и мгновенно заснул.

Проснулся он как всегда рано. Людмила крепко спала, но когда он пошевелился, открыла глаза. Минуту она неподвижно смотрела на него, а потом оттолкнула. Но Берг крепко прижал её к себе.

– Дурочка, я ведь о нас беспокоился. О тебе, прежде всего. Ты же понимаешь, я люблю тебя. И ребёнка нашего люблю. Не делай плохих выводов. Что бы ни случилось, мы вместе.

Он поцеловал её глаза. А потом нагнулся и поцеловал её живот. Пришло время идти ему на работу. Он осторожно встал, бережно завернул её в тёплое одеяло и ушёл.

Людмила облегчённо вздохнула. Она не могла поверить в своё счастье. С тех пор как она сделала аборт первого ребёнка и перенесла осложнение, это было первый раз. Она уже не надеялась стать матерью. Но сейчас она с нежностью думала о будущем малыше и была бесконечно благодарна Богу за своё внезапное исцеление. Её не беспокоили мысли о будущем. Где бы она ни была, её маленькая красавица дочка будет радостью их дома. Она хотела девочку. Счастливо зажмурила глаза. И так и заснула, улыбаясь. Проснулась поздно. И когда Берг пришёл на обед, она спустилась вниз величественной королевой. И он встретил её понимающей улыбкой. Он впервые обратил внимание на её слегка округлившийся стан.

«Да ведь она уже достаточно глубоко беременна. Как же я этого не замечал? Собственную жену чуть не проглядел! Сколько же времени прошло с тех пор? Боже мой, ведь малыш начнёт скоро проявлять себя».

Тревога поселилась в душе Берга. Он не мог оставить Людмилу одну. И в то же время не представлял, как организовать перелёт за границу в связи с их новым положением. Как известить дядюшку? Что он предпримет в связи с этим? Может быть, оставит племянника в покое. Это был бы самый желаемый, самый правильный вариант. Но Берг знал, он был уверен, что дядюшка будет настаивать, чтобы племянник совершил переход границы один. Он будет настаивать оставить Людмилу с ребёнком в России. Они были в опасности.

Ни при каких обстоятельствах он не оставит Людмилу. Его душа, его жизнь, его свет в ней. Он переродился рядом с ней. Теперь всё имело значение. У него в душе появилась не только любовь к женщине, но и любовь к земле, на которой они живут. Так он думал.

Проиграли

Перед Новым годом Виктор Баженов пришёл в контору в приподнятом настроении. Через две недели будет самый любимый праздник. Недавно они с женой закончили основные работы по доделке коттеджа, в который так срочно заселились из-за пожара, и отметили новоселье. Теперь и он мог пригласить к себе в гости своих друзей на Новый год. До сих пор они собирались только у Бергов. Лида любила гостей. Они наметили Новый год встретить дома своей семьёй. Но уж первого января все непременно должны прийти к ним в гости. Это и намеревался обсудить он в конторе и пригласить всех к себе.

Однако на месте оказался только один чертёжник-проектировщик. Он был из расконвоированных заключённых. Обычно он сидел молча, делал порученную ему работу. Но сегодня, как только появился Виктор, он поднял на него свои глаза, и Виктор удивился их выражению. В них была не только грусть, но какая-то внутренняя затаённая скорбь.

– Виктор Васильевич, постойте. Я должен вам сказать нечто очень секретное.

– Никого, кажется, нет. Говорите.

– Вас проиграли.

– Как проиграли?

– Вы не знаете, что это такое?

– Нет, не знаю.

– Блатные в лагере играли в карты. Один из них поставил на вас. И он проиграл. По их законам он должен вас убить. А так как вы в лагере не бываете, то охота идёт в течение месяца. Если он не убьёт вас в течение месяца, то убьют его. По правилам человека, за которым идёт охота, должны предупредить. Так как я работаю здесь, они вызвали меня и приказали передать вам об этом.

Виктор свистнул.

– Вы не имеете права мне сказать, кто на меня поставил?