Самосожжение, Книга 1, Лист 1

Всё проснулось во мне огневое,
Что дремало в глубинах когда-то,
И забилося сердце святое,
Запылало в рубинах заката.

И сгорело тоскливое тело.

Молодое желание – пепел.
И забыл я, кровь алую не пил,
Или пил я в тоске огрубелой?

И теперь – лишь дрожанье эфира,

И теперь – свет в разрушенной гроте.
И забыл я безумие мира,
И забыл я волнение плоти.

«Дни, ушедшие в вечность – лепестки маргариток…»

Дни, ушедшие в вечность – лепестки маргариток
Отрываемых девушкой. Да. Нет. Да. Нет. –
Прошлые дни, – драгоценный слиток,
И стих, что не допел поэт.

Вечер, шуршащий тонкими тканями,

Унесет дни, цветы – дни.
Вечерами, вечерами ранними
У взморья зажгутся огни.

За туманными, серыми клочьями

Плывут корабли, корабли…
Их огни, их огни многоточьями
Далеко от земли.

Эти дни, эти дни унесенные –

Что они для меня, что они?
Сердце мое сожженое,
Сердце, усни.

«Глаза полузакрыв, вдыхая пламень яркий…»

Глаза полузакрыв, вдыхая пламень яркий,
Душой проснувшейся я несся к небесам.
Молился я из тьмы примчавшимся часам,
Что дали смертному бессмертные подарки:

Любви стозначный смысл и мысли трепет жаркий…

Я вышел за предел. Рукою твердой сам
Дал Огнь пронзающий липу и волосам,
И дрогнув пала цепь, и пали жизни арки.

И вот иная жизнь, как явь, проникла в кровь,

Рождая новые, незнанные начала.
Душа в томлении безмолвною задрожала,

Познав всё скрытое и скрытую любовь.

Внизу костер горел, измученный до ала,
И озаряла Верх Божественная Новь.