Самотошная водица (СИ)

   Огонек за время, проведенное без присмотра, вырос до размера крупной собаки и поглощал все подряд. Цветочный горшок, коврик перед дверью, веник, почтовый ящик, крашеные камни, обрамлявшие клумбу, сапог, второй сапог, детский велосипед, бельевую веревку с полотенцами, фонарную лампочку, скамейку, дорожный указатель.

   Вещи валялись теперь тут и там, словно кто-то решил отметить замысловатым пунктиром путь элементаля от магической лавки к центру Речной деревни. Выплюнутые огоньком предметы блистали, как только из магазина. Разве что слегка испачкались в дорожной пыли.

   Ближе к школе обстановка ухудшалась. Элементаль созидал настоящий хаос, как и обещала бабушка. Огонек хоть и возвращал обратно предметы, но совсем не на то место, откуда брал. И деревня на глазах превращалась в странную свалку, сияющую чистотой.

   Бабушка Соланс принялась бормотать заклинание. Агата скептически заухала на плече Ружинки.

   - Осторожнее, он... - сорвалось с губ девочки, но поздно.

   Разумеется, магия не сработала. Лишь породила пару ответных молний со стороны огонька. По счастью, они никого не задели.

   Ружинке хотелось броситься на защиту, стало обидно за элементаля, который никому не хотел зла. Но девочка сдержалась, понимая, взрослым виднее, как лучше поступить.

   Версвин Громзин безрезультатно пытался схватить и оттащить за хвост. Закончилось предсказуемой молнией в живот оборотня.

   Директор Абрисов придумал наколдовать клетку вокруг элементаля. Огонек поглотил ее и выплюнул блестящей.

   Городская магичка попробовала произвести обряд отзыва. Ничего не вышло.

   - Потому что его не призывали, - пояснила она спокойно. - Он просто есть.

   - Он просто есть и он просто ест, - проворчал Громзин. - А нам как быть?

   Ружинку так и подмывало вмешаться, но собственная идея казалась слишком примитивной по сравнению с магией и древними заклинаниями. Девочка наморщила веснушчатый носик, даже зажмурилась, чтобы сдержаться, но внутри росла волна неколебимой уверенности. Необъяснимое чувство собственной правоты, будто знаешь что-то, чего не знают другие.

   Наконец, Ружинка не выдержала.

   - А можно мне?

   - Можно тебе что? - уточнила бабушка Соланс.

   - Поговорить с огоньком.

   - Поговорить?

   - Угу.

   - Да бесполезно! Не слушает он никого! - вскричал версвин Громзин. - Нужно в ковен послать. Где Буревейла? Он с болота, вот пусть туда и тащат.

   - Не надо тащить, - сказала Ружинка. - Я откуда-то знаю. Чувство такое.

   Присутствующие посмотрели с любопытством.

   Девочка лет одиннадцати в черном платье летом. Обычная девочка с совой на плече. С конопушками, рыжими косичками и лиловым ромбом на тулье черного котелка. Немного испачканная в районе коленок. В городе всё это смотрелось бы странно. В Речной деревне видали и почуднее.

   - Ну, попробуй, - разрешила бабушка.

   Ружинка осторожно приблизилась к элементалю.

   - Здравствуйте, - сказала она. - Не хотелось бы вас тревожить, но так уж вышло, что вы доставляете некоторое беспокойство местным жителям.

   Элементаль замер, повернулся на голос Ружинки. Внутри пламени мелькнула улыбка.

   - Может быть, если это не причин вам неудобств, мы переместимся в другое место? - попросила Ружинка.

   Огонек вдруг метнулся к девочке.

   Версвин ахнул. Остальные заметно напряглись.

   Но элементаль лишь доверчиво потерся щекой о ладонь Ружинки. Со стороны казалось, будто она окунула руку в бушующее пламя.

   - Интересно, если ты ешь все подряд, а обратно выдаешь чистое, может, тебя поставить и воду очищать? - задумчиво проговорила Ружинка.

   Повисла тишина.

   Все замерли с ошеломленным видом.

   - А я всегда говорила, что внучка у меня - гений, - с гордостью произнесла бабушка Соланс, которая ничего подобного никогда даже не думала.

   Ружинка оглянулась по сторонам.

   Посреди местами сверкающей чистотой улицы стояли порядком утомленные маги, гномы, лесовички и ведьмы. У обочины порхали измученные боем маевки. Версвин Громзин тяжело опирался на сияющий блеском топор. Бабушка Соланс устало потирала переносицу. И все они с надеждой смотрели на Ружинку.

   Предзакатное солнце ласкало веснушчатое лицо девочки, делая его почти золотым.

   - Давай, для начала заманивай в кафе, - приказала бабушка, - пусть посуду и столовые приборы чистит. А я пока кое с кем о встрече договорюсь, - и, тяжело ступая, направилась в лавку.

   Ружинка шагнула, огонек послушно двинулся следом.

   - Доверяет, ишь, - в голосе Громзина звучала сразу и зависть, и гордость.

   Все заворожено следили, как Ружинка ведет в "Хвост русалки" бушующее пламя, внутри которого угадывалась вполне себе милая мордашка элементаля.

   19

   Директор химкомбината нервозно поежился. В лысине отражался дневной свет, пробивавшийся сквозь жалюзи. Не высокий, плотненький, с бегающими глазками.

   - У вас же есть проблемы с отходами? - наседала бабушка Соланс.

   - Лучшие системы очистки, - настаивал директор.

   - Я живу на реке, - произнесла бабушка.

   Слова прозвучали как приговор. Будто всякий приречный житель знал о химкомбинате и его администрации нечто такое, что ставило под сомнение качество продукции и честность руководства одновременно.