Самоубийство по заказу

Еще случались моменты, когда в воспаленной голове Андрея возникали мысли о том, что все, происходящее с ним, это типичный абсурд, что это фантом какой-то, виртуальная, а вовсе не живая реальность, и надо только проснуться, оторвать взгляд от экрана монитора… Но именно живая реальность указывала ему на его глубочайшее заблуждение. Подсказывала, что жить бессловесным и бестолковым ожиданием, когда весь этот ужас закончится, нельзя, надо срочно что-то предпринимать. Иначе он просто не выдержит, окончательно поломает в себе все человеческое и либо сам покончит с собой, либо перестреляет своих обидчиков. Он все чаще стал приходить к мысли, что убить человека, особенно, ненавистного тебе, в общем, наверняка очень несложно. Просто однажды решиться, приказать себе: это надо! Тем более что об оружии даже и думать особенно не было нужды: не с учебными автоматами выезжают на стрельбище. Полагаются боевые патроны.

Да вот, кстати, вдруг оказалось, что на последних стрельбах рядовой Хлебородов запросто «перестрелял» опытного командира отделения. Андрей и сам не знал, как это у него получилось, но свои пули он уложил в мишень кучно, – девятки и десятки. От злости, наверное. Да и руки заметно окрепли. Конечно, двенадцать раз он подтянуться на перекладине еще не мог, но пять-шесть уже получалось.

А у Дедова показатели оказались куда ниже.

И тоже была своя причина. Многие ведь знали, что Дедов употребляет наркотики. Шепотом передавали, что достает их ему сам Соловейко. Вот у «деда», наверное, и тряслись руки. Но тем злее он становился к Хлебородову, тем наглее требовал унизительных услуг. Если прежде все ограничивалось чисткой обуви, стиранием портянок и носков, дополнительными дежурствами вместо «опекающего» его «деда», то теперь тот придумал новое наказание за неповоротливость и непослушание. А с его подачи занялись тем же и другие «деды».

В принципе, ничего нового придумано не было, просто с каждым призывом эти «живые» армейские «традиции» немного видоизменялись, приобретали более изощренные формы, хотя суть оставалась прежней.

Андрей обязан был теперь за все свои реальные и выдуманные Дедовым проступки платить наличными. Денежками. Была и своеобразная ведомость – по сколько за что. Отказ от выполнения любого приказа стоил дороже всего – сто рублей. Где «опекаемый» их возьмет, «деда» не интересовала. Но зато тот мог подсказать, как незаметно проникнуть в каптерку и что там взять, то есть, украсть, чтобы было и незаметно, и денежно при реализации. А где продать и даже кому, на это тоже имеются свои указания. И еще открывалась простая возможность добывать деньги, а заодно и курево, в увольнениях. Куда ходить, у кого и как выпрашивать, выклянчивать, ссылаясь на тяжкую солдатскую судьбу, нищенствовать, одним словом. Это была, как оказалось, годами отработанная практика. Там же проще всего и продавать ворованное в части барахло.

Для большей убедительности, делясь не столько своим, сколько посторонним опытом, Дедов высказал соображение о том, что самое выгодное дело начнется не сейчас, зимой, а ближе к весне, когда начнутся повсеместно дачные строительные работы. Вот тогда начальство начнет сдавать своих солдатиков внаем. А то, что Хлебородов – «Вот же уродская фамилия! – не уставал подчеркивать Дедов», – владеет компьютером, так это только удорожает его стоимость. Там же, на строительствах, и электрики, и электроники всякой – до хреновой тучи! Значит, и солдатик будет дороже стоить, и самому ему удастся не остаться внакладе: и стырить что-ничто можно, и на халяву харчиться у хозяина.

Все речи Дедова сводились к одному: к деньгам. Потому что наркотики, распространяемые в части «неизвестными» лицами, стоили дорого.

Андрей понимал, что продолжает не расти, а опускаться все ниже. И, странное дело, то ему мечталось взорвать к чертовой матери все вокруг себя, а то плотно окутывала непонятная апатия, когда хотелось только одного – пожрать и забыться. Ну да, самый, что ни есть, свинский образ жизни…

Но дальнейшая жизнь показала и, главное, почти доказала ему, что резервы человеческого организма и психики в некоторых ситуациях поистине неистощимы. А поучения Дедова он вынужден был выслушивать и делать вид, что все понимает и принимает, как руководство к действию, иначе любое непослушание грозило теперь возрастающим денежным штрафом. Был уже прецедент.