Самоучитель начинающего адвоката

Еще хочу рассказать о своей первой командировке в район по направлению Президиума коллегии адвокатов, где не хватало защитников «по назначению» для участия в групповом деле. Сельская юридическая консультация располагалась в старой водокачке. Несмотря на скромность помещения и отсутствие отопления, местный адвокат – фанат своей профессии, с которым я встретился перед судом, представил мне для обозрения нарисованный им же проект реконструкции юридической консультации. Он показывал свой план, торжественно оформленный в альбоме, уже не одному десятку лиц, а мечты все не сбывались. Но еще больше меня тронули наши с ним общие клиенты – несовершеннолетние беспризорные дети, явившиеся в суд в серой, весьма изношенной одежде. Их обвиняли в том, что они залезли в какой-то пустующий дом и украли кастрюли и чайник, чтобы сдать их в металлолом и получить какие-то гроши. Они признали свою вину полностью и смотрели на нас, адвокатов и судью, молча, с каким-то любопытством, а я думал тогда о том, кому нужны наши речи – этим детям, не понимающим, почему они здесь, или судье, которая уже давно решила, что лишать свободы их ни к чему. Трудно передать те чувства, которые пришлось испытывать мне тогда, но с первых шагов в своей профессии я ощутил всю горечь адвокатского труда.

Но, пожалуй, самым значимым событием в первые годы моей адвокатской практики было первое дело, закончившееся вынесением оправдательного приговора. Меня, студента юридического факультета, никто не обучал цинизму жизни, я искренне верил в идеалы Конституции РФ, всеобъемлющий прокурорский надзор, справедливость правосудия и особенно судей вышестоящих инстанций, которые должны были устранять любую малейшую ошибку. Но именно после этого дела произошло крушение моего профессионального сознания, так как я впервые всерьез столкнулся с технологией судебных ошибок. И самое страшное, я начал понимать, как нелегко бывает не только судье, но и защитнику поверить в невиновность человека даже при отсутствии достоверных обвинительных доказательств в присутствии неких косвенных улик. Это происходит именно потому, что все вокруг пишут и постоянно повторяют: «Он виновен, он виновен…».

В конце декабря 2004 года в коллегии зазвонил телефон: следователь прокуратуры срочно искал защитника. В те времена защита «по назначению» мало кого привлекала, поскольку ставки государственной оплаты были мизерными, оплата не производилась по несколько месяцев, при том, что «прокурорские» дела всегда были сложными и трудоемкими. Поэтому адвокаты нередко уклонялись от участия в таких делах. Соглашаясь на ведение дела, я обычно интересовался у следователя о позиции подозреваемого: если речь шла о явке с повинной, то в большинстве случаев это говорило о применении к задержанному недозволенных мер. Участие «государственного» защитника мало что давало, поскольку таким адвокатам клиенты, как правило, не доверяют, полагают, что они находятся в сговоре со следователем. Много раз я искренне пытался помочь задержанным, беседуя наедине с ними перед первым допросом, что адвокаты «по назначению» делают редко, но срабатывал психологический фактор, и родственники вскоре приглашали «своего» адвоката.

На мой вопрос о том, признаёт ли задержанный вину, следователь ответил утвердительно, но неуверенности в интонации ему скрыть не удалось. Ни фамилии задержанного, ни всех обстоятельств преступления тогда мне известно не было. Я устранился от ведения этого дела в надежде на то, что родственники все же найдут «своего» адвоката. Так и получилось, но это оказалось значительно позже, спустя несколько месяцев, и этим адвокатом оказался я. Признаться, я даже забыл про звонок, а вспомнил о нем на суде, который решал судьбу моего подзащитного… Отпечатавшийся в моей памяти смущенный голос следователя стал довеском к убеждению о невиновности клиента, которое складывалось у меня на протяжении всего дела.

Родственники С., не видевшие преступления, категорически утверждали, что обвинение необоснованно. Из материалов дела стало известно, что некий З., находившийся в состоянии алкогольного опьянения, поздно вечером пришел к себе домой и упал в коридоре квартиры. Его супруга вызвала скорую помощь, но, как впоследствии, уже в морге, оказалось, мужчина умер не от сердечной недостаточности, а от ножевого ранения.

На момент своей смерти З. вел беспорядочный образ жизни: нигде не работал, злоупотреблял спиртным, ночевал в подъездах, часто не приходил домой. Установить, кто именно ему нанес смертельное ранение, было невозможно из-за отсутствия очевидцев, но уголовный розыск и прокуратура в конце отчетного года не хотели портить статистические показатели, и поэтому преступник был «найден» быстро.