Самоучитель танцев для лунатиков

Да, случилось. Амина прекрасно это понимала, несясь к нему навстречу, словно комета, и ужасно удивилась тому, как легко он поймал ее в объятия, подставил плечо. Она уткнулась ему в грудь подбородком. Тепло… От него исходило такое тепло… Сердце бешено стучало в его груди, Амина прикрыла глаза, и ей захотелось двигаться вперед, чтобы просто исчезнуть внутри Джейми и раствориться.

Почему-то она не испытывала ни малейшей неловкости оттого, что Андерсон обнимает ее, хотя впервые в жизни ее обнял кто-то не из родственников. Ни с кем ей не было так хорошо, как с ним. Они были одного роста, одинаково худые, вот только его кожа на ощупь просто обжигала, и на секунду ей померещилось, что у него температура. Но обниматься с Джейми было совсем не странно, даже учитывая то, что она наступила ему на ногу, а его вьющиеся волосы щекотали ее ухо.

– Ну как там? – спросил он, продолжая крепко прижимать ее к себе.

– Ужасно, – отозвалась она.

Джейми обнял ее еще крепче и что-то прошептал ей на ухо. Кажется, он сказал «мне жаль», однако скорее подразумевалось «я волнуюсь за тебя». Амина хотела спросить, что он имеет в виду, ведь это было очень-очень важно, но тут открылась дверь, и из дома вылетела заплаканная Пейдж с дрожащими губами.

– Поехали! – крикнула она брату, и Амина с Джейми отлетели друг от друга. – Поехали, поехали!

– Что? – спросил Джейми, пока она, спотыкаясь, спускалась по ступенькам. – Подожди!

Но Пейдж не собиралась ждать и со всех ног бросилась к «вольво» Андерсонов, путаясь в подоле платья. Джейми посмотрел на Амину и помрачнел.

А чего они ожидали? Разве не знали, куда едут?

– Вам не стоило сюда приезжать, – тихо произнесла Амина.

Джейми слегка поморщился, заморгал, отвернулся от нее и побежал догонять сестру.

Огни фар их машины давно исчезли за темными деревьями, тепло рук Джейми испарилось с поверхности ее кожи, а Амина все стояла на веранде. Она гнала мысли об их будущих отношениях, о его чудесных объятиях, о Пейдж, которая выбежала из дома и даже не взглянула на нее. Ноги налились свинцовой тяжестью, и Амина медленно побрела по коридору навстречу легкому сквозняку. Тянуло из комнаты Акила.

Там, за дверью, молилась Камала. Так показалось Амине. Мать сидела в позе Пьеты на кровати и беспомощно смотрела на футболку сына. Камала склонилась над ней, и выражения ее лица Амина не видела. Она вдруг ощутила, как ей не хватает мамы. Она скучала по тем временам, когда Камала оглушительно хлопала дверцами шкафчиков на кухне и по утрам кричала снизу: «Эй, дурашки! Проснитесь и пойте!» Бывало, мама говорила: «Да ладно!», когда Королева Виктория слишком громко рыгала, как будто собака могла понять ее. А иногда Камала ни с того ни с сего подходила к Амине и сжимала ее плечо – этот простой и неуклюжий жест не был похож на объятие, но сейчас, в свете воспоминаний, казался уютным, словно вечер, проведенный перед пылающим камином, когда за окном метет метель.

– Мам? – позвала она, переступив через порог.

Мать резко выпрямилась, и Амина с ужасом поняла, что ошиблась. Это не Пьета, не благородное горе, не скорбящая Дева Мария. Камала злобно посмотрела на нее, словно тигр, пригнувшийся над свежей добычей, и Амина вдруг подумала: «Сейчас она убьет и меня». Нет, конечно, Камала не убивала Акила. Его никто не убивал: ни Камала, ни Томас, ни сам Акил, ни Амина. Однако сейчас, глядя на мать, девочка внезапно поняла, что в каком-то смысле они все причастны к его смерти. Все до единого.

– Закрой дверь, – произнесла Камала, сверкая своими темными глазами.

После визита Андерсонов жизнь потихоньку наладилась. Нет, ничего хорошего не произошло, просто Амина перестала этого ожидать. Их приезд послужил своего рода точкой, которая была поставлена в истории с Акилом. Благодаря этому она обрела определенную форму и масштаб. Амина уверила себя в том, что никогда не станет нормальной. Она не искала взглядом Пейдж, когда приходила в школу, а если Джейми отвечал на уроке, старалась смотреть сквозь него, убивая в себе любые чувства к брату и сестре Андерсон, пока в конце концов они не слились с безликой массой учеников «Меса» и не стали одними из множества людей, толпившихся в коридоре на перемене. Теперь им даже не приходилось избегать ее – это происходило само собой.

– Амина? – окликнул отец, открыв дверь в ее комнату накануне последнего дня учебного года. – Можно войти?

Почему все отцы всегда так нелепо выглядят в комнатах дочерей? Они напоминают мифических чудовищ, вышедших из леса и попавших в незнакомый мир. Томас попробовал аккуратно пройти между стопками одежды Амины, между столом и книжными полками, но все равно умудрился задеть все, что стояло на комоде, и боднуть головой балдахин над кроватью.

– Привет! – произнес он, заглядывая под полог.

– Привет.