Самозванка (дореволюционная орфография)

– Да шляющаяся она, разгульная! Въ двицахъ была, такъ и то повиновеніе не оказывала. Супротивъ родительской воли замужъ выскочила, шлялась неизвстно гд, такъ какая это дочь?… И сынишка, поди, баловникъ какой-нибудь, шалопай… Росъ безъ призору, матушка вольница, такъ чего же отъ него ждать?… Я такъ полагаю, что размытаритъ онъ бабушкины денежки и отъ Ярцевскихъ капиталовъ годковъ черезъ десять ничего не останется.

– Все можетъ быть-съ! Но тмь не мене, для Ольги Осиповны теперь радость большая… Хлопоты теперь, чай, идутъ у васъ по этому случаю?

– И не говорите, голубчикъ, съ ногъ сбились. Пять комнатъ для дочки съ сыномъ отводитъ Ольга Осиповна, блье достаетъ, серебро вынимаетъ. А меня вотъ командировала въ Охотный рядъ за провизіей за разной, за ягодами, за фруктами. Цлый часъ мы за ерестикомъ сидли, всякія покупки выписывали… Ну, однако, до свиданія, мн пора.

Фіона Степановна направилась вдоль улицы, порядила извозчика за четвертакъ и похала съ очень важнымъ и озабоченнымъ видомъ.

Около двадцати лтъ тому назадъ въ этомъ самомъ дом Ярцевыхъ разыгралась тяжелая драма.

Молоденькая и единственная дочь богатаго суроваго Игнатія Павловича Ярцева, Анна влюбилась въ бднаго, незначительнаго приказчика, беззавтно отдалась ему и призналась въ своемъ грх родителямъ. Горько плакала оскорбленная мать, не одну подушку смочила она слезами, билась головой объ стну и рвала на себ волосы, а суровый, неумолимый Игнатій Павловичъ поднялъ на дочку тяжелую руку свою и потомъ прогналъ изъ своего дома эту преступную дочку, запретивъ ей когда бы то ни было напоминать о себ и объявивъ всмъ, что у него дочери нтъ и не было.

Въ одномъ платьиц, прикрывшись кое-какъ платочкомъ, вышла красавица Анна Игнатьевна изъ отцовскаго дома и ушла къ своему милому дружку, который не отвергнулъ ее, какъ можно было ожидать, лишенную всхъ правъ, а принялъ съ распростертыми объятіями, обвнчался съ нею, и зажили молодые супруги, хоть не очень красно, да за то весело и счастливо.

Недолго продолжалось это счастье. Разгнванный отецъ не ограничился изгнаніемъ дочери, а принялся мстить своему оскорбителю и, имя большое вліяніе въ торговой Москв, добился того, что молодого человка съ одного мста, съ другого, довели его сперва до нищеты, потомъ до чарочки, къ которой прибгаетъ всегда русскій человкъ въ несчастіи. He прошло и двухъ лтъ посл бдной свадьбы Анны Игнатьевны, какъ жестокая нужда глянула въ ея дверь. Спившійся съ круга больной мужъ ея не могъ зарабатывать ничего, она къ тому времени сдлалась матерью прелестнаго ребенка и похудвшая, подурнвшая, кое-какъ снискивала себ пропитаніе иголкой, каждую минуту отрываясь отъ работы то для того, чтобы покормить ребенка, то для того, чтобы послужить лежащему въ злйшей скоротечной чахотк мужу. Старуха мать знала объ этомъ гор своей дочери, но ршительно не имла возможности помочь ей, такъ какъ страшно боялась мужа, да боялась и грха за нарушеніе клятвы, данной этому мужу передъ иконою въ томъ, что она никогда не увидитъ свою дочь и ничмъ не поможетъ ей. Къ счастью или къ несчастью мужъ Анны Игнатьевны умеръ, и она, не повидавшись съ матерью и отцомъ, ухала куда то на Волгу, захвативъ съ собою мальчика своего, которому въ то время не было еще году.

Прошло много лтъ, и Ольга Осиповна не имла никакихъ свдній о своей дочери. Видли ее московскіе купцы въ Нижнемъ; одинъ изъ дальнихъ родственниковъ Ярцевыхъ встртилъ ее въ Ярославл, причемъ одни изъ этихъ видвшихъ говорили, что она нуждается, промышляетъ кое-какой работой, а другіе утверждали, что она расцвла, какъ маковъ цвтъ и живетъ въ свое удовольствіе.

Исторія съ дочерью повліяла на крпкаго старика Игнатія Павловича очень сильно. Онъ сталъ еще угрюме, еще неразговорчиве, а порою принимался пить, и питье это обратилось у него въ запой. Онъ забиралъ съ собою денегъ, пропадалъ куда то недли на дв, на три и возвращался блднымъ, испитымъ, недомогающимъ, посл чего начинали появляться въ дом какія-то оскорбленныя имъ личности, которыхъ онъ удовлетворялъ деньгами. Пришлось ему два раза за учиненные въ Серпухов и еще гд то дебоши отсидть недли по дв подъ арестомъ, посл чего онъ запирался у себя въ дом, молился, читалъ духовныя книги, а потомъ опять запивалъ. Такая жизнь не могла не повліять и на его желзное здоровье, которое расшаталось наконецъ совершенно, и недавно Игнатій Павловичъ отошелъ въ вчность, оставивъ Ольгу Осиповну вдовою и обладательницей большого дома, нсколькихъ лавокъ и крупнаго состоянія.

Ольга Осиповна ликвидировала дла мужа, продала лавки, положила капиталъ въ государственный банкъ и стала жить да поживать, отдыхая на поко и заботясь лишь о своей душ.

Теперь данная мужу клятва разршалась сама собою, и у старухи явилось страстное желаніе видть отвергнутую когда то дочь, а еще больше ея сына, который пострадалъ за грхи своихъ родителей совершенно безвинно и былъ бы теперь такъ кстати, какъ прямой наслдникъ крупныхъ капиталовъ Ярцева, какъ продолжатель его дла, какъ кость отъ кости и плоть отъ плоти покойнаго Игнатія Павловича.