Самозванка (дореволюционная орфография)

– А, вздоръ!… Кто насъ знаетъ-то тутъ, нищихъ? Будетъ темно, мы сядемъ въ вагонъ… А потомъ… потомъ въ Москву, Вра!…

Часа черезъ два отъ Ярославля отошелъ пассажирскій поздъ въ Москву. Среди пассажировъ второго класса можно было замтить красивую женщину среднихъ лтъ, дущую съ хорошенькимъ мальчикомъ. Женщина называла этого мальчика Васею.

Утромъ, на другой день, женщина съ мальчикомъ была въ Москв, и читатели видли ихъ пріздъ.

Ночь настала посл знаменательнаго прізда дорогихъ гостей къ старух Ярцевой.

Успокоилось все въ дом, затихло. Крпко спятъ убгавшіяся за день старуха-горничная и Завариха. Даже сама Ольга Осиповна, страдающая обыкновенно безсонницею, заснула сегодня сладкимъ сномъ, какъ давно не спала. Спитъ въ отведенной для дорогихъ гостей комнат крпкимъ сномъ молодости „внучекъ“ Ольги Осиповны.

He раздвшись легъ онъ въ свою кровать, уткнулся лицомъ въ подушку, смочилъ ее слезами, затихъ, да такъ и заснулъ. Во сн ужъ перевернулся на спину, раскинулся, разметался и спитъ, какъ убитый. Должно быть, сонъ видитъ, потому что улыбка у него на полуоткрытыхъ губахъ, а длинныя черныя рсницы вздрагиваютъ. Вотъ-вотъ засмется мальчикъ, захохочетъ. Свтъ отъ лампады передъ образомъ падаетъ на хорошенькое личико мальчика и освщаетъ всю фигуру его, стройную, изящную, хрупкую фигуру…

Спитъ мальчикъ, укачало его дорогою, а день такъ много далъ новаго, неисполненнаго, неиспытаннаго.

Мать вотъ его не спитъ.

Взбили для дорогой гостьи пуховикъ чуть не до потолка, подушекъ кругомъ накидано чуть не дюжина, простыня батистовая, одяло мягкое, шелковое, – не гретъ оно тло въ эту теплую, душную даже ночь, a только нжитъ, ласкаетъ, холодитъ немного. Хорошо спать въ такой постели, особенно посл долгой дороги и посл хорошаго ужина, а не спитъ Анна Игнатьевна, глазъ еще не свела ни на одну минуту.

Облокотилась блыми красивыми руками о подушку, положила на ладони подбородокъ и смотритъ куда-то въ одну точку, словно остановившимися, глазами.

He спитъ…

Да и какъ ей спать? Хорошо сознаетъ она, что задумала дло опасное, рискованное, отчаянное. Легкое ли дло – дочку свою незаконную за законнаго сына выдать!…

Ну, бабушка стара, слпа стала, долгое горе пригнуло ее къ земл, отняло силы и, пожалуй, не догадаться ей, не замтить подлога, но, вдь, другіе могутъ замтить. Вотъ приживалка эта, Фіонушка, какъ она впивается глазами въ гостей, которые, вроятно, досадны ей, поперекъ дороги встали. Эта живо можетъ замтить… Что тогда будетъ?…

Какъ дошла до этого вопроса Анна Игнатьевна, такъ и охватило ее ужасомъ, застонала даже она, какъ отъ физической боли…

III.

Бда будетъ тогда… Срамъ будетъ, скандалъ, быть-можетъ судъ, но не это страшно Анн Игнатьевн, не этого она боится… Жутко ей отъ этой мысли потому, что не достигнется цль, а цль ея – наслдовать отцовское богатство. Милліонъ посл отца остался. Милліонъ!… Вдь это такъ много денегъ, такъ много, что съ такими деньгами можно всего достигнуть!… Настрадалась Анна Игнатьевна, намучилась, натерплась нужды и хочется ей пожить… о, какъ хочется!…

– He для себя я стараюсь, а для дочки, для Вры, – говоритъ сама съ собою Анна Игнатьевна. – Ей пусть поживется хорошо…

И лжетъ Анна Игнатьевна, сама себя обманываетъ: дочка у нея на второмъ план, самой ей хочется пожить и вкусить сладость богатства… Зажмурится Анна Игнатьевна, и начнутъ передъ ней, какъ въ стереоскоп, мелькать картины въ радужныхъ краскахъ… Сколько свта, радости, блеска въ этихъ картинахъ!…

Богата она, свободна, независима… Главное – богата. Богатство дастъ ей возможность отдохнуть, почувствовать себя счастливою, а за этимъ непремнно придетъ и чувство самодавольства, здоровье придетъ, увядшая раньше времени красота расцвтетъ опять и, быть можетъ, любовь придетъ съ нею…

Надо, надо добиться своей цли, во что бы то ни стало!… Ахъ! еслибъ Вра выдержала до конца, еслибъ сумла обмануть старую бабушку!… He выдержитъ, пожалуй, не суметъ, молода еще, глупа, да нтъ у нея жажды къ богатству, не уметъ она цнить его, не знаетъ его силы.

Вотъ проснулась она, подняла головку, оглядла комнату.

– He спишь, Вра? – тихо спросила мать.

– Нтъ, мама… Крпко спала, да сонъ какой-то страшный приснился, ну, и проснулась… А вы почему не спите, мама?

– Такъ, не спится что-то… Иди сюда, Вра, садись у меня на кровати… He Вра, впрочемъ, а Вася, мальчикъ Вася, сынокъ мой…

Двушка подошла къ матери и сла у нея на кровати.

– Страшно, мама, боюсь я!… – тихо проговорила она.

– Сна?

– Нтъ, мама, не сна, а дйствительности… Сонъ что? сонъ приснится, да и пройдетъ, а вотъ дйствительность-то… Очень, мама, страшно и очень тяжело!… Если возможно… то освободи меня, мама, отъ всего этого.

– Ты съ ума сошла!… – почти прикрикнула Анна Игнатьевна и даже привстала. – И думать объ этомъ не смй!… Слышишь?… Все счастіе наше, вся жизнь наша въ этомъ, а ты говоришь: освободить тебя!…

– Да если силъ моихъ не хватаетъ, мама, продолжать эту комедію, этотъ обманъ?…

– Вздоръ!… – сурово перебила мать.

– Нтъ, мама, не вздоръ… He вздоръ обманывать старуху, бабушку, которая…