Сампагита, крест и доллар

К сказанному можно лишь добавить, что со времен Рисаля положение крестьянина стало еще хуже и он находит еще меньше оснований для применения инноваций. Это относится не только к земледельцу. Если у рыбака, например, есть деньги на подвесной мотор, он едва ли его купит, поскольку такой шаг повлечет за собой слишком серьезные изменения: надо будет платить за горючее, вступать в отношения с новыми людьми, что всегда делается неохотно, в связи с увеличением улова — больше давать родным и близким по «принципу дележа», и, может статься, из-за одного этого вся затея не окупится.

При существующей организации филиппинского общества всякое нововведение либо не дает положительных результатов, либо дает незначительные результаты, мало оправдывающие дополнительные вложения труда, либо вообще ведет к отрицательным результатам.

Условия жизни, как они сложились в стране, не способствуют развязыванию инициативы и сверху. Элита, отличающаяся достаточной косностью, встречает новшества настороженно, опасаясь, что они расшатают установившийся порядок. Правда, отдельные, самые дальновидные ее представители прекрасно понимают необходимость модернизации, но далеко не. всегда им удается убедить других «сильных людей» в том, что эксплуатация трудящихся капиталистическими методами гораздо выгоднее. Консерватизм правящей верхушки в значительной мере обесценивает действие такого фактора, как стремление к извлечению большей прибыли. Несомненно, серьезным препятствием, мешающим экономическому развитию, служит засилье в стране иностранного капитала, не заинтересованного в подлинной ее индустриализации.

Модернизация предполагает множество изменений, и едва ли не самые важные из них — изменения в людях. Можно довольно быстро построить школу, фабрику, проложить дорогу, но человека, который будет учиться в этой школе, работать на этой фабрике и пользоваться этой дорогой, переделать нелегко. Модернизация ставит под сомнение весь культурный опыт, накопленный филиппинцами. Отношения людей в современном капиталистическом индустриализованном обществе характеризуются безличностью, анонимностью и рациональностью, при которых до индивида никому нет дела. Тао воспринимает это как катастрофу, как крушение устоев, как разрыв священных связей, на коих держится мир, и потому сознательно и бессознательно противится новому.

В традиционном обществе мудрость заключается не в умении предвидеть будущее, а в доскональном знании прошлого и неукоснительном следовании его заветам. Поступать правильно — значит поступать, как отцы и деды. Мудрость здесь предполагает подчинение «судьбе», фатализм, безропотное принятие естественного хода событий вместо попыток повлиять на него (лучше ждать дождя, чем возводить ирригационные сооружения). Высшим принципом почитается служение не общему благу, а групповым интересам. Определяющим является не функция, а статус: уважение и почет зависят не от качеств индивида, а от его происхождения и положения.

Длительное существование в условиях жестокой борьбы за «хлеб насущный» не приучило филиппинского крестьянина заглядывать в завтрашний день, сегодняшние заботы — как прокормить семью — поглощают его целиком, все, что не дает немедленной выгоды, мало интересует его. Жизнь, с его точки зрения, есть повторение одного и того же: повторяются «плохие дни» и повторяются «хорошие дни» («Таково колесо судьбы — сегодня ты внизу, завтра — вверху» — гласит тагальская пословица). Представление о цикличности событий без их качественного изменения мало способствует новаторству: все заранее предопределено, заглянуть в будущее невозможно и даже опасно, так как можно нечаянно нарушить испокон веку заведенный порядок. То, что имеешь, лучше израсходовать сейчас — откладывать на потом противно естеству, это значит бросать вызов высшим силам (отсюда психологическая ориентация на потребление, не на производство). Ожидание немедленного эффекта и боязнь потерпеть неудачу заставляют следовать только по проторенным дорогам, а коль скоро и на них постигает неудача, то лучше вообще ничего не предпринимать. Если у крестьянина вдруг пали свиньи, он никогда не будет разводить их — ведь это ясный знак нерасположения к нему судьбы и нечего ее испытывать. Как говорят тагалы, «мое счастье, даже если я ничего не будут делать, найдет меня, раз оно предназначено действительно мне».

Такая пассивность в немалой степени объясняется и властью церкви над умами филиппинцев. В местном варианте католичества чрезвычайно сильна вера в рок. Судьба человека предопределена богом задолго до его рождения, и попытки изменить ее ни к чему не приведут и даже выглядят кощунственно. Счастье (а под ним понимается богатство, высокое социальное положение, здоровье, долголетие и многодетность) дается свыше. Мироустройство, хотя не обязательно признается справедливым, воспринимается как оно есть, потому что на то воля божья и стремление преобразовать его — грех[42].