Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Первоначально вся ответственность за перехват тяжелых бомбардировщиков была возложена на армейскую авиацию. Ей не удалось добиться мало-мальски заметных успехов в выполнении этой задачи. После дорого обошедшихся и бесплодных попыток остановить налеты «суперкропестей» армейской авиации пришлось прекратить их и зализывать раны. «B-29» стали полными хозяевами в небе после того, как все самолеты армейской авиации были выведены из участия в активных боевых действиях. Толпы авиатехников приводили в порядок поврежденные истребители и бомбардировщики, готовя их к тому страшному дню, когда начнется вторжение американцев.

Теперь ответственность за защиту воздушных рубежей родины полностью лежала на плечах авиации военно-морских сил. Ежедневно наши истребители поднимались в воздух для нанесения ударов по бомбардировщикам противника, но добиться им удавалось лишь незначительных успехов. Летчики делали все возможное, но этого было явно недостаточно в борьбе с «суперкрепостями». С расположенной неподалеку от Йокосуки авиабазы в Ацуги на перехват поднимались истребители «райден», которые вели яростные схватки с «B-29». За короткое время наши истребители благодаря своим четырем пушкам и молниеносной быстроте развеяли миф о непобедимости вражеских бомбардировщиков, сбив несколько «B-29», и у нас затеплилась надежда.

В ответ противник начал посылать десятки истребителей «мустанг» для сопровождения бомбардировщиков во время дневных налетов. Скоростные истребители противника нещадно терзали наши самолеты, уничтожая их. Удачно действовавший против «B-29» «райден» оказался бессилен против превосходящего его в скорости маневренного «мустанга». Почти ежедневно наши новые истребители с оторванными плоскостями и объятые пламенем падали с неба.

Лишь одному летчику удавалось оставаться невредимым в этой ужасной резне. Лейтенант Тэймэй Акамацу разительно отличался от всех остальных пилотов. Из всех летчиков морской авиации, которых я знал, лишь он один мог позволить себе пренебрегать строгими положениями уставов. Это был типичный рубаха-парень, очень крепкий, шумный и всегда всем довольный. Акамацу поступил на службу во флот на десять лет раньше меня, но так и не добился быстрого продвижения по службе, о котором так мечтали все его коллеги. Несколько раз его даже понижали в звании, и ему неоднократно грозило увольнение со службы. Он был неисправим, но в воздухе – настоящий гений, и командованию не хотелось терять столь блестящего пилота.

Он просто шокировал начальство своим поведением. Вместо посещения инструктажа и ожидания вместе с остальными команды на взлет, он пользовался собственной системой оповещения о тревоге, которая частенько заставала его в публичном доме для офицеров! Он мчался на аэродром в стареньком автомобиле, управляя одной рукой и попивая из бутылки, которую держал в другой руке. Под оглушительный рев сирен он, выскочив из машины, бежал к своему истребителю, уже прогретому механиками. Едва успев закрыть кабину, он взмывал в воздух. В небе он буйствовал точно так же, как на земле, оставаясь единственным летчиком, которому удавалось успешно сражаться с истребителями «мустанг» и «хеллкэт» и одерживать над ними победы. Акамацу сбил не менее десятка этих великолепных машин на своем истребителе «райден», хотя многие летчики считали, что подобное просто невозможно. Акамацу повезло, что по меньшей мере восемь его побед были подтверждены его товарищами.

По сей день никто не знает, сколько самолетов противника Акамацу сбил в боях. Он сражался более шести лет, начав оттачивать свое мастерство в Китае, где записал на свой счет несколько сбитых истребителей. Затем он продолжал сражаться почти во всех частях Тихого океана, где шли боевые действия, частенько возвращаясь в изрешеченном пулями самолете, но никогда не теряя своего хорошего настроения.

Акамацу и сам не знал точного числа одержанных им побед. Выпив, он колотил кулаком по столу и ревел, что сбил не менее трехсот пятидесяти самолетов союзников. Трезвым он никогда не хвастал. Воевавшие вместе с ним летчики, которым удалось пережить войну, считали, что он одержал в воздушных боях около пятидесяти побед.

Мне частенько доводилось видеть, как Акамацу приземлялся на аэродроме в Оппаме, не имея возможности добраться до Ацуги из-за отсутствия топлива после яростных воздушных схваток. Всем находившимся на летном поле доставляло удовольствие смотреть, как он вылезает из кабины, потирает большим пальцем нос, осматривая пробоины, и всегда улыбается. Он обычно окликал меня, подняв вверх несколько пальцев, означавших количество сбитых им в этот день самолетов.

Неоднократно Акамацу вылетал в составе групп, где было от пяти до восьми истребителей, и лишь ему одному удавалось выжить в бою. Его любимой добычей были «мустанги», но он с уважением отзывался об американских летчиках. Он на все лады проклинал начальство, посылавшее необстрелянных пилотов на «райденах», те едва могли летать на них, а уж о том, чтобы сражаться, не могло быть и речи.