Самвэл

Эти чужестранцы через соплеменников, уже успевших получить церковные должности, были так хорошо осведомлены об Армении и ее условиях, что, еще не ступив на армянскую землю, заранее обговаривали с царем и католикосом, какую именно епархию или какой монастырь хотели бы получить в вечное владение. Отсюда со всей очевидностью следует, что не апостольское рвение к распространению христианства влекло их в Армению, но одно лишь корыстолюбие и щедрое радушие новообращенной страны, которая предлагала им готовое пристанище в лоне своем.

Зеноб Глак, родом сириец, игумен монастыря Иннакян, в своем послании сирийским епископам приглашает их в Армению и описывает страну так:

...И если вы пожелали бы переехать в сию страну— она плодородна: места равнинные, воздух благорастворенный и вода в изобилии. А вокруг горы, и в них много укрепленных замков. Страна богата лугами и пастбищами, кипит млеком и медом, и как манна небесная нисходит с небес в стране Иудейской, так и здесь она падает на леса с неба, и она слаще меда и называют ее газпен... Страна изобильна благами, удобна для жизни и благоприятна для здоровья. Князья расположены к духовенству и не чинят ему вреда, пекутся о нищих и сирых, радеют о церквах и их нуждах».

Так, в Армении образовались четыре пласта духовенства:

Из своей среды, то есть из армян:

1. Парфянский пласт — потомки самого Просветителя.

2. Жреческий пласт — потомки языческих жрецов, ставшие служителями новой религии.

Из чужеземцев:

3. Греки.

4 Сирийцы.

Поговорим теперь о каждом из них.

Род Просветителя был славен своим прошлым, запечатленным в преданьях, полных чудес, которые столь близки душе и вере народа и потому незабываемы. Народ чтил этот род и признавал своим высшим духовным авторитетом. Этим объясняется, почему только этот род желала видеть Армения в роли главы своей церкви, только его считала достойным патриаршего престола и лишь его благодатной деснице соглашалась вручить посох своего верховного пастыря. Эти всенародные чаяния и привели к тому, что сан католикоса наследственно закрепился за родом Просветителя.

И род Просветителя во все время своего существования неизменно оправдывал и доверие народа и его чаяния. Он не запятнал себя ни пороками, ни преступлениями и с беззаветной самоотверженностью исполнял взятые на себя высокие обязанности пастыря душ человеческих. Но сколь эта миссия была полезна и отрадна народу, столь же тягостна была она для венценосцев. Потомки Просветителя нелицеприятно судили и обуздывали пороки царей и ставили предел их произволу. Но, оказывая давление на носителей короны, католикосы никогда не изменяли самой короне, Любовь к родине, защита отечества и царского престола были высшею добродетелью наследственных преемников Просветителя.

Жизненный уклад патриаршего дома, в соответствии с высоким положением святейшего главы церкви, отличался истинно царской пышностью. Он приобрел наибольший блеск при Нерсесе Великом. Царь Армянский, переступив порог патриарших покоев, мог сесть лишь с позволения католикоса и лишь на место, им указанное, в то время как католикос, переступив порог царских покоев, волен был невозбранно садиться где и когда пожелает. В патриаршем дворце постоянно толпились слуги и различные должностные лица. Двенадцать епископов были неотлучными соратниками и советчиками католикоса. В его личном штате было четыре ученых иеромонаха и шестьдесят иереев. До пятисот светских лиц ежедневно садилось за стол в патриаршей трапезной. Кроме них, при дворе патриарха были еще эконом, ключарь, патриарший епископ, главный писец, патриарший гостинник (иерей, ведавший приемом гостей патриаршего дворца), протодиакон, патриарший иеромонах, патриарший иерей и многие другие.

Патриарший дом при всех преемниках Просветителя не отдалялся от мира, не замыкался в стенах того или иного монастыря, но был всегда открыт для мира и мирян. Потомки Просветителя, подобно библейским пастырям Аврааму, Исааку и Иакову, были и отцами народа и отцами семейства. Они жили в мирном окружении своих семей.

Выезд католикоса обставлялся со всею возможной пышностью. Свита его скорее напоминала армию: несколько сот вооруженных воинов из патриаршей охраны сопровождали главу церкви, несколько сот церковников — епископы, иеромонахи, иереи и другие — ехали на мулах впереди и позади него. Сам католикос ехал на белом муле или в карете, влекомой двумя белыми мулами, на что, кроме него, имел право только царь. Седла и вся сбруя на мулах были золотые. Обычно лицо католикоса прикрывала прозрачная черная ткань. Перед главой церкви везли его пастырский посох и священный стяг — хоругвь со знаком креста.

Понятно, что подобная роскошь и жизненного уклада и торжественных церемоний требовала немалых денег. Все доходы с пятнадцати провинций, навечно отданных армянскими царями армянским патриархам, едва покрывали расходы патриаршего двора.

Кроме этих земель, патриарх имел и собственные, издавна принадлежащие ему владения.