Самые чужие люди во Вселенной

В тот день произошли две удивительные вещи. Сначала я увидел Эллиота и Жюли с коробками в руках, они выходили из дома и поздоровались со мной. Оба поставили свою ношу на землю, Эллиот пожал мне руку, а Жюли неожиданно чмокнула меня в щеку. Не успел я подумать, что только бы не покраснеть, как она сказала: надо поговорить насчет той штуки у тебя в кармане.

А потом подошел Норбер. Жюли поздоровалась, Эллиот тоже. Норбер молча посмотрел на них и немедленно принял хорошо мне знакомый насупленный вид. Я спрашивал себя, в чем дело. Очень тихим голосом он сказал Жюли спасибо. Та покачала головой и засмеялась. Быстро сунула мне стикер со своим телефоном. Эллиот подошел поближе. Оба в один голос попросили меня позвонить. Я хотел задать вопрос, но тут выкатился отец с криком, что мебель сама себя не погрузит, и я последовал за ним. «Обещай, что позвонишь», — сказала Жюли. Я пообещал.

Уже на лестнице Норбер спросил, откуда я знаю эту девочку. Я ответил, что вообще-то она живет в нашем доме и ходила в нашу школу, и добавил, что общался с ней в литературной студии. Норбер не дал мне времени задать встречный вопрос. «Граната», — сказал он, и я прирос к месту. Он еще никогда не говорил со мной об этой истории. Тот мой факап в школе, у меня в руке была граната, я не знал, что хочу сделать, я хотел жить спокойно, просто чтобы все это прекратилось, чтобы никто больше не ржал у меня за спиной, чтобы те, кто зовет меня жирдяем, обо мне забыли, чтобы те, кто толкает меня в коридоре и приклеивает мне к волосам жвачку, исчезли. Я хотел покоя. Держал в руке гранату и не знал, что мне с ней делать. Не думал ни о чем, хотел спокойно поесть, хотел, наверное, исчезнуть. Я целил не в тех, кто меня мучил, а в себя. Если бы я выдернул чеку, никто бы не смеялся надо мной больше никогда.

Я как будто окоченел, вокруг плакали, орали от страха, я застыл с поднятой рукой, и ко мне подошла одна девочка. Посмотрела на меня. Всегда буду помнить ее слова: «Они того не стоят». Ко мне вернулась способность двигаться, я положил гранату, охранники меня схватили, и в конце концов я оказался у директора.

Норбер сделал паузу, но я знал, что он мне скажет.

Та самая девочка из столовой говорила с тобой на парковке, добавил он, и тут у нас за спиной возник отец и начал вопить, чтобы мы шевелились живее, если не хотим пинка под зад.

Я позвонил Жюли на следующий день, раньше не получилось, нужно было расставить мебель, втащить наверх кровати, распаковать посуду, подключить холодильник, плиту, стиральную машину. А кроме того, собрать шкафы и вытерпеть взрывы папиного гнева, когда пропадал винтик или трескалась негодная фанера. Незнакомец остался ночевать в бытовке, Норбер и Мо все устроили: еда у него была, питьевая вода тоже. Мы договорились забрать его во вторник днем, однако наша новая кладовка с вечера понедельника была до потолка забита вещами и коробками. Папа решил, что мы будем поднимать вещи в квартиру постепенно. Спешить некуда. Мы с Норбером попытались воспротивиться его решению, притворились, что недооцениваем фронт работ, сказали, что мы как раз вошли во вкус и можем перетаскать все коробки. Папа сразу раскричался, как обычно, когда мы с ним не соглашаемся, а мама встала на его защиту. У нас еще будет время открыть остальные коробки.

Вечером моя новая комната напоминала поле битвы. Я закрыл дверь и на несколько мгновений прижался к ней спиной. Как это странно, попасть в некий прямоугольник и понять, что здесь теперь и будешь жить. Кровать уже не слева, а справа. Письменный стол лицом к стене, а не к окну. Шкаф в ногах кровати. Повсюду груды неразобранных вещей. Мешки с книжками, старые тетради, блокнот, в котором я иногда рисую, чтобы убить время. Тетрадь, в которой я начал писать свою историю на субботнем занятии. Все лежало на полу, и я оглядывал комнату в попытке почувствовать себя дома. Она более квадратная, чем та, к которой я привык. Стены покрыты чем-то вроде кремовой ткани. Норбер определил взглядом знатока, что это стекловолокно. С потолка свисает голая лампочка. А главное, запах другой, смесь краски и моющего средства, от которой щиплет горло. Свежий ремонт во всей квартире. Я распахнул окно, всего минус один этаж, но вид совсем другой: внизу дорога, напротив такое же здание, как наше. Парковка с противоположной стороны, под балконом гостиной. Мне кажется, в этой квартире меньше света, чем в прежней. Проехали машины, потом мотоцикл, и, несмотря на жару и химический запах, я закрыл окно. Хотелось побыть в тишине.