Самые интересные истории 19 века

Правдивые истории Современной Магии

Исповедь колдуна

Самостоятельная подготовка

(Одни только теории ловкости рук не могут объяснить тайн "магии", которые практиковал выдающийся француз, свершивший революцию во всем искусстве маги и который, в конце концов, был призван помочь своему правительству выйти из затруднительного положения—Робер-Гуден. Успех его самых знаменитых спектаклей зависел не только от невероятной ловкости, но и от высокой находчивости и нравственного мужества, как докажут читателю следующие страницы из его "воспоминаний". История начинается тогда, когда двадцатилетний юноша терпеливо трудится подмастерьем у часового мастера).

Чтобы помочь моему обучению и дать мне возможность расслабиться, мой учитель рекомендовал мне изучить некоторые трактаты по механике вообще и по часовому делу в частности. Так как это в точности соответствовало моему вкусу, я охотно согласился и страстно посвятил себя этому увлекательному занятию, когда одно обстоятельство, по-видимому, самое простое, внезапно решило мою будущую жизнь, открыв мне призвание, таинственные ресурсы которого должны были открыть обширное поле для моих изобретательных и причудливых идей.

Однажды вечером я зашел в книжный магазин, чтобы купить "Трактат о часовом деле" Берто, который, как я знал, у продавца был. Торговец, занятый в данный момент более важными делами, снял с полки два тома и без всяких церемоний вручил их мне. Вернувшись домой, я сел добросовестно читать свой трактат, но судите о моем удивлении, когда я прочел на обороте одного из томов “НАУЧНЫЕ ЗАБАВЫ”. Удивленный таким названием профессионального труда, я нетерпеливо развернул книгу и, пробежав глазами оглавление, с удвоенным удивлением прочитал эти странные фразы:

Способ выполнения трюков с картами – как угадать мысли человека – отрезать голубю голову, вернуть ее к жизни и т. д., и т.д.

Книготорговец совершил ошибку. В спешке он дал мне вместо Бертода два тома энциклопедии. Однако, зачарованный известием о таких чудесах, я жадно поглощал таинственные страницы, и чем дальше продвигалось мое чтение, тем яснее открывались передо мной тайны искусства, для которого я бессознательно был предназначен.

Боюсь, что меня обвинят в преувеличении или, по крайней мере, не поймут многие мои читатели, когда я скажу, что это открытие доставило мне величайшую радость, какую я когда-либо испытывал. В это мгновение тайное предчувствие предупредило меня, что успех, а может быть, и слава однажды придут ко мне в явном осознании чудесного и невозможного, и, к счастью, это предчувствие не обмануло меня.

Сходство между двумя книгами и спешка книготорговца были самыми обычными причинами самого важного события в моей жизни.

Можно предположить, что позднее другие обстоятельства подсказали бы мне эту профессию. Это вполне вероятно, но тогда у меня не было бы на это времени. Разве какой-нибудь рабочий, ремесленник или торговец откажется от уверенности, какой бы незначительной она ни была, поддаться страсти, которая, несомненно, будет расценена как мания? Поэтому моя непреодолимая склонность к таинственному могла проявиться только в этот период моей жизни.

Как часто с тех пор я благословлял это провиденциальное заблуждение, без которого я, вероятно, прозябал бы как деревенский часовщик! Моя жизнь протекла бы в кротком однообразии; я был бы избавлен от многих страданий, волнений и потрясений; но, с другой стороны, какие живые ощущения, какой глубокий восторг были бы принесены в жертву!

Я жадно поглощал каждую строчку волшебной книги, в которой описывались поразительные фокусы; голова моя пылала, и временами я предавался мыслям, которые повергали меня в экстаз.

Автор дал очень простое объяснение своим трюкам; однако он допустил ошибку, предположив, что его читатели обладают необходимым мастерством для их выполнения. Теперь же я был совершенно лишен этого навыка, и хотя мне очень хотелось приобрести его, я не нашел в книге ничего, что указывало бы на это средство. Я был в положении человека, который пытается скопировать картину, не имея ни малейшего понятия о рисовании и живописи.

В отсутствие профессора, который мог бы меня наставить, я был вынужден создать принципы науки, которую я хотел изучать. Во-первых, я осознал фундаментальный принцип ловкости рук, заключающийся в том, что органы, выполняющие главную роль, – это зрение и осязание. Я видел, что для того, чтобы достичь какой—либо степени совершенства, человек должен развить эти органы в полной мере, ибо на своих представлениях он должен уметь видеть все, что происходит вокруг него с полувзгляда, и исполнять свои обманы с неизменной ловкостью.