Самые невероятные факты обо всем на свете

«У нас не было другого выхода, – рассказывала женщина журналистам. – С огромным сожалением мы передали фабрику и магазин в управление государственному холдингу, оставив за собой долю. Но не прошло и года, как холдинг обанкротился».

Как Павел Михайлович Третьяков семейные деньги разбазарил

Собирая коллекцию картин русских художников, российский предприниматель, меценат, основатель Третьяковской галереи Павел Михайлович Третьяков был уверен: все или почти все, что удастся ему приобрести и сохранить, он, в конечном итоге, передаст Москве. Решение Третьякова было подкреплено завещанием, которое меценат составил в 1860 году. В завещании говорилось: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, а всем удовольствие».

В 1892 году Павел Михайлович написал заявление в Московскую городскую думу о своем решении передать всю свою коллекцию, а также собрание покойного брата Сергея Михайловича[33] вместе со зданием галереи, построенной одиннадцатью годами ранее, городу, что и сделал.

Мало кто знает, что такая щедрость вызвала страшное недовольство в семье Третьякова. Дети его отказывались смириться с манерой отца разбазаривать деньги налево и направо.

А ведь, по их мнению, он только этим и занимался!

Стипендии для московских мещанских училищ, пожертвования на военные надобности, немалые траты на строительство галереи.

В каких только учреждениях не состоял Павел Михайлович и всюду платил, отрывая средства у семьи. Когда профессор московской консерватории, русский пианист и дирижер Александр Ильич Зилотти женился на дочери Третьякова Вере, русская меценатка, Надежда Филаретовна фон Мекк писала композитору Петру Ильичу Чайковскому: «Этот мальчик Зилотти женился. Говорят, блестящую партию сделал в смысле состояния: четыреста тысяч приданого получает.

«Не знаю, – писал в ответ Петр Ильич, – хорошо ли для будущих успехов Зилотти, что у него теперь в руках целое богатство».

Подобные разговоры, которые вела вся Москва, больно ранили дочь Третьякова Веру Павловну. В одном из писем она писала своей матери:

«С других ничего не требуют, а с зятя Павла Михайловича Третьякова, у которого миллионная галерея, прямо-таки открыто требуют денег и даже прямо взятки, как Вольф в Берлине, без которого дела делать невозможно. Прямо удивляются, как такой миллионер, как Зилотти, не хочет понять своей пользы. Если бы до замужества я носила имя Алексеева, Бутикова, Ермолаева, которые, может быть, богаче, но которых ни одна собака не знает за границей и в России, никому в голову не пришло бы считать наши деньги. А раз человек заводит миллионную галерею и теперь дарит ее при жизни городу, люди решают, что у человека столько денег, что его дети плавают в золоте. Хоть бы отец во всех газетах и Figaro[34]напечатал, что дети его миллионов не имеют, а галерею он дарит и нас это не касается».

А вот, что писал сам Павел Михайлович другой своей дочери Александре:

«Обеспечение должно быть такое, какое не дозволяло бы человеку жить без труда. Нельзя упрекнуть меня в том, чтобы я приучал вас к роскоши и к лишним удовольствиям. Все, что говорит Лев Николаевич Толстой относительно общественной жизни, я говорил гораздо ранее, но, разумеется, безуспешно. Я не буду выдавать вам, то есть всем вышедшим замуж, более десяти тысяч.