Самые памятные дни

А вскоре дивизион мой опять подняли по тревоге и направили в Шангонго на позиции. Но в этот раз со мной была уже жена. И нужно было думать, где поселиться в миссии и на сколько долго. Марш в Шангонго прошел отлично, и это при заклеенных фарах (типа светомаскировочного устройства). На этот раз позиции дивизиона были определены не перед мостом через Кунене, а почти в городе, в полутора километрах от крепости, на окраине. Как я ни доказывал отвратительность этих позиций, новый командир бригады Кибету решения своего менять не стал, а его советник, временный, Зырянов Виктор, настоять не сумел. А позиция эта для дивизиона была настоящей ловушкой. Мало того, что с нее он имел ограниченный сектор обстрела, не перекрывал шоссе на выезде из Шангонго и дорогу на юг, вдоль реки на гидроузел Калуэки, так и не давал возможности менять позиции батарей внутри позиционного района. А в случае необходимости не давал возможность сменить позиционный район, не было другого на этом, левом, берегу реки. Всё это Кибету понимать не желал. Вообще человек был очень заносчивый и с советниками не считался. К сожалению, Сергей к этому времени уже уехал в Союз, а советник начальника штаба бригады, в глазах её командира, веса не имел. Оставалось только уповать на лучшее, на мирную обстановку. Кстати, этот вызов на позиции поставил меня сначала в тупик, причин для этого не было. Только позже, уже в конце апреля, при приезде в Шангонго министра обороны Педале и нашего старшего в Лубанго Шишканова выяснилось, что прикрывать то город некем и нечем. Бригада была раздергана на батальоны по разным направлениям. В передовой отряд в Куамато, на борьбу с «УНИТА», еще рота куда-то. В полосе обороны бригады оставались неполный батальон, две батареи пушек 76-мм и две минометные батареи 82-мм, да еще танковая рота Т-34-85 без воздушных баллонов. Такой вот расклад. Но об этом я узнал значительно позже, а не в день прибытия на позиции. Началась работа на позиции, оборудовали ее, как могли лучше, понимали, что отсюда дивизиону, в случае чего, не выбраться. Значит надо укрепляться. Приехал в Шангонго Шулаков Анатолий Семенович. Посмотрел позиции, командный пункт, наблюдательный, и посоветовал… соорудить здесь винтовочный полигон, чтоб офицеры могли тренироваться. Мало того, что у нас был миниатюрполигон переносной, с удочкой, нет, подавай ему винтовочный. Пришлось делать. Сделали. А время идет, и никто не нападает. Мирно, тихо. Окружное начальство решило провести в Шангонго сборы. Вот тогда прибыл министр и наш старший. Ну, провели сборы. У меня от них в памяти не отложилось ничего, кроме знакомства с новым советником начальника артиллерии ВС Анголы Сапожниковым. Фамилия в артиллерийских кругах известная, но вот имя и отчество забыл. Он теперь вместо Фомина. Он сразу со мной согласился о необходимости смены позиции и перемещении за реку. Говорил ли он кому-либо что-либо, мне неизвестно. Но Шишканов сказал, что я пойду в отпуск сразу же, когда дивизион вернется к месту постоянной дислокации. И еще придумал для меня должность заместителя советника начальника артиллерии округа, правда без оклада, на голом энтузиазме. Высокие гости уехали, и опять потянулись дни, полные работы с подсоветными, вечерними посиделками на веранде у Кунделя Кости. В общем — рутина. Проводили в отпуск Толю Чередника с женой, он приехал несколько раньше меня, в апреле 80 года. Собирался в Союз советник начальника артиллерии бригады, но в июне. А где-то в середине мая пришла команда дивизиону убыть к себе домой в Вириамбундо. Смотались мы замечательно быстро, даже не стали ждать взвода прикрытия, да и не было его в бригаде. Только когда прибыли в Кааму, вздохнули с облегчением. Дальше двинулись почти с песнями. В Чибембе все было на месте, как и до нашего отъезда, цветы росли, холодильник работал. Только ушел кубинский взвод разведки. Но осталась радиостанция и генераторная. Дня через три вернулись из Лубанго и Инна с Лилей. Оказывается, после нашего убытия в Шангонго, Степан отвез семью в Лубанго к Ратушному Владимиру Филипповичу. И она там была месяц. Конечно, Степан поступил совершенно правильно, не за чем оставлять семью одну в неизвестности. Произойти могло всякое. Сейчас уже и не помню, но кажется мне, что пробыли мы все вместе в Чибембе до конца мая. А потом мне пришла команда собираться в отпуск и прибыть в Лубанго. Уезжали из Чибембы сразу две семьи, и для женщин это было прощание с ней навсегда, больше они туда не вернулись. Семья Степана была в Лубанго до самого отъезда в отпуск. Ну, а Степа в Чибембе был один. Так он мне потом говорил.