Самые памятные дни

По тому убожеству, что осталось, можно было судить, что пляж был отличный, и… безопасный. Хотя прибрежные воды далеко не безопасны. Много акул. В Луанде, в миссии, пробыл два или три дня, не было борта на Лубанго. Щедротами тыловика, начальника вещевого склада, получил легкие зеленые брюки, серую легкую рубашку и как ни странно, зеленый свитер. Ну, рубашку и брюки носить было негде, а вот свитеру обрадовался. В нашем районе вечера иногда бывали очень холодными. И перепад дневных и ночных температур бывал огромный, иногда до 40 градусов. Днем +45, а ночью 0 или, еще интереснее, — 1 градус. В Вириамбундо серые скалы днем бывали раскаленными, руку не приложить, а ночью 0, и скала трескается. Звук как от выстрела. В первые месяцы бывало не по себе, а потом привык. Обломки скал от таких разломов были почему-то плоскими, с острыми краями. Так что свитер был нужен. Да и в Лубанго вечерами тоже бывало прохладно. Наконец сообщают, что будет борт на Лубанго-Менонге. Собираю свои вещи и жду автобус на авиабазу. Иосиф Важник тоже рядом, эти дни он общался со своими начальниками, я его почти не видел, только перед выездом на базу. Авиабаза — это тот же аэропорт, только огорожен забором из колючей проволоки, местами. Загружаемся в Ан-12, с нами еще несколько человек советников и десятка два солдат и офицеров ангольцев. Все они летят в Менонге организовывать 6-й военный округ. Вылета ждали долго, наконец тронулись. Лететь почти два часа. Самолет идет невысоко, кабина грузовая, не герметичная. В рубашке прохладно, но свитер выручает. Подлетаем к Лубанго, самолет делает круг и… не садится, а идет в обратную сторону. Гляжу в иллюминатор, один двигатель стоит во флюгере, то есть вращается винт от встречного ветра. Вышел бортинженер, говорит, что в Лубанго нет стремянок для их самолета, и придется возвращаться в столицу, на базу. Так на трех движках и тянулись до аэродрома. А на посадке заглох еще один, на другом крыле. Но сели, тяжело правда, но сели. Зарулил самолет на стоянку, пилоты говорят: «Ребята, через двадцать минут полетим, не разбредайтесь, а мы сейчас…» и сгинули. У двигателей капоты вскрыты, в них копаются спецы и конца этому не видно. Прошло некоторое время, появляются летуны, разговорились. Оказывается, действительно, в Лубанго нет стремянок необходимой высоты, чтоб дотянуться до моторов Ан-12. Только для Ан-24. Так что сесть мы там сели бы, а вот дальше никуда. Ну а второй движок — это «закон подлости». «Им, движкам, еще до ремонта работать двадцать часов, пусть специалисты разберутся, что там. Но сегодня улетим точно». Действительно, скоро стремянки убрали, моторы опробовали, и нас снова пригласили на борт. На этот раз долетели значительно быстрее, так мне показалось. Или действительно экипаж спешил. В миссии доложил о своем прибытии Шишканову, а у Шулакова Анатолия Семеновича просто были мои вещи и оружие. Переоделся во все местное пятнистое, нацепил пистоль на ремень, и как будто никуда не уезжал. Вечером с Семеновичем и Лидией Ивановной отметили мой приезд. Они поинтересовались, почему не приехала жена. Сказал, что Лида хочет побыть с сыном и еще немного отдохнуть. Узнал последние новости в округе. В принципе, ничего нового, все по-прежнему. За исключением… Завтра Семенович отвезет меня в Чибембу, если Шишканов не передумает. На следующий день Шишканов дал «добро» на выезд. Заодно поручил Семеновичу проехать в Каму для решения каких-то своих вопросов. Выехали утром, после завтрака. Вот в дороге Шулаков мне и рассказал, что в Кааме сменился командир бригады, а вместе с ним и советник командира, но не по своей воле. Оказывается, Михаил поехал из бригады в Лубанго, оставив водителя Казимира дома. В дороге превысил скорость, не справился с управлением, машина перевернулась, и он сильно пострадал, переломы. Будет ли отправлен в Союз, неизвестно, но в Лубанго его уже нет, улетел. Так что, в бригаде ждут, со дня на день, нового старшего группы. Меняются советники политкомиссаров, Слава из Каамы идет в Шангонго, а оттуда, кажется Виктор Петрович, полковник, еще рисовал хорошо, в Кааму. Информация интересная, конечно, но почему о ней надо было говорить в машине, а не дома? Секретов-то нет. По нашим дивизионам новостей никаких, кроме, пожалуй, одной. Решено больше в Шангонго дивизион 130 не посылать. Можно потерять в случае чего. Вот это уже интереснее. Видимо, что-то сдвинулось в мозгах руководства. 130 —это не легкое противотанковое орудие, почти 8 тонн массы. В Шангонго нужнее легкие, мощные системы, хотя бы 85-мм для начала. И с полным набором снарядов, подкалиберных, бронебойных и т. д. И не батарея, а дивизион четырехбатарейного состава. Все равно пора делать что-то вроде артиллерийского комплекта. Противотанковой батареи из 4-х 57-мм пушек ЗиС-2 слишком мало. Но ведь никто не пойдет на организацию такого дивизиона. Нет в Союзе аналогов — по четыре батареи. А подумать не хочется, хотя орудия есть. И есть знание, что у буров главное — бронетехника, бронеавтомобили в основном. Семенович соглашается со мной, но… У него скоро замена. И лишние острые вопросы поднимать не хочется. Достаточно вопроса о доставке боеприпасов для 130. Еле-еле смог пробить, но решения нет. Думают-с! В ближайшей перспективе никаких учений и занятий с дивизионами и батареей 57 не планируется. Да, две машины БМ-21, из реактивной батареи округа, ушли с батальоном 2-й бригады на борьбу с «УНИТА». Интересуюсь, с чьей подачи принято такое оригинальное решение — разделить батарею. Решение командующего. Ну, что на это можно сказать? Вообще, по словам Семеновича, настроение, точнее ощущения последнего времени, оптимизма не прибавляют. Несмотря на затишье со стороны буров, активизировалась «УНИТА», шастает между Нживой и Шангонго, батальоны выделяются на борьбу с ней. Самолеты зачастили, не атакуют, но ведут разведку точно. Вот в таком примерно тоне и проходил наш с Шулаковым разговор в ходе поездки. Время прошло быстро, да и расстояние-то всего 100 верст. Приехали в Чибембу, попрощались, и Анатолий Семенович поехал дальше, в Кааму.