Самые скандальные треугольники русской истории

До самого конца XIX века в жизни Мережковских ничего особенного не происходило. Его напряженная работа над романами, переводами и серьезными статьями. Ее псевдороманы с мужчинами и женщинами, написание статей, стихов и прозы. Все выглядело как накопление количества, должного превратиться в качество. Так оно и случилось.

В 1899 году в Петербурге Сергей Дягилев начал издавать журнал «Мир искусства», в котором оказался и его двоюродный брат Философов, и Мережковские. Уже в первом номере вышла статья Дмитрия Сергеевича о поэте Якове Полонском. В 1900 году журнал «Начало» печатает первые главы второго историософского романа Мережковского «Возрождение», или «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи». В том же году писатель пристраивает роман в журнал «Мир Божий», сочинение выходит там целиком и занимает так много журнального места, что остается чуть ли не единственной беллетристикой в течение года. Тогда же роман «Юлиан Отступник» переводится на французский и издается во Франции. Мережковский добивается того, чего давно хотел. Его имя становится известно за пределами России.

И наконец, Мережковского пробивает в той области, на которую и работало его художественное творчество, – в религиозной философии. В течение нескольких номеров 1900 года и следующего «Мир искусства» печатает его статью, разросшуюся до размеров книги, «Л. Толстой и Достоевский». В 1902 году эта работа вышла отдельным изданием. В ней Мережковский анализирует не столько литературное творчество двух великих писателей, сколько их религиозные воззрения, критикует догматизм современной православной церкви. Ну и как водится, предлагает читателю собственные взгляды. Знакомые Мережковского вспоминали, что в тот период он любой разговор сводил к монологу или дискуссии о церкви и религии.

...

«Следуя за Л. Толстым в его бунте против Церкви как части всемирной и русской культуры, до конца русское культурное общество дошло бы неминуемо до отрицания своей собственной русской и культурной сущности; оказалось бы вне России и вне Европы, против русского народа и против европейской культуры; оказалось бы не русским и не культурным, то есть ничем. В толстовском нигилизме вся постпетровская культурная Россия… думая, что борется с Церковью, то есть с историей, с народом, за свое спасение, – на самом деле борется… за свою погибель: страшная борьба, похожая на борьбу самоубийцы с тем, кто мешает ему наложить на себя руки».

Короче говоря, Мережковский с неотделимой от него женой Зинаидой Гиппиус попытались начать личную борьбу ни много ни мало с православной церковью. Удивительная все-таки это организация – церковь. Любая, будь то православная, католическая, буддийская… Консервативный институт, построенный на древних, ошибочных с научной точки зрения догматах, обрядах, обычаях, держащийся исключительно на потребностях малообразованных народных масс в утешении и надежде на что-то несбыточное. Но любая живая мысль, направленная на преобразование, осовременивание церкви, усовершенствование религиозных догматов, или терпит поражение, или приводит к появлению альтернативного института, всегда уступающего мировой церкви в популярности. У одного Мартина Лютера только и получилось что-то масштабное. Даже ныне существующие на крепкой коммерческой основе секты вроде свидетелей Иеговы или мормонов, хвастаясь миллионами своих приверженцев, чаще всего занимаются приписками.