Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Я хочу сказать, что инновации движет вперед сочетание идей, озарений и технологий, а также здоровая доля везения и непредвиденных последствий. В результате любые институты, нормы, представления или психологические наклонности, которые усиливают обмен идеями между различными умами или дают удаче больше возможностей указать нам путь, будут стимулировать инновации.

Конечно, соединение разных идей — это еще не все: в случае с технологией изобретатель должен создать ее физически. Поскольку никто не обладает всеми навыками или ноу-хау, чтобы произвести все компоненты сложного изобретения, нам следует взглянуть на разделение труда или на то, что можно назвать разделением информации в обществе. На протяжении всей человеческой истории по мере масштабирования большинства обществ, а также увеличения объема культурных знаний различные группы начинали специализироваться на определенных навыках, в результате чего появлялись такие профессионалы, как кузнецы, сапожники, ткачи, крестьяне и воины. Кузнецы могли обменивать свои плуги и подковы на обувь, веревки, пшеницу и безопасность. В таком мире со сложным разделением труда кумулятивная культурная эволюция и инновации по-прежнему зависят от численности и степени взаимосвязанности популяции, но теперь люди с разными навыками, знаниями и опытом должны уметь находить друг друга, вырабатывать взаимное доверие, а затем работать сообща. Иллюстрацией тут может служить энергия пара. Джеймс Уатт писал своему партнеру Джону Робаку: «Главной проблемой при создании двигателей была для меня работа с металлом». Уатт зависел от навыков и опыта нескольких квалифицированных ремесленников, включая таких мастеров по работе с металлом, как Джон Уилкинсон, чья техника высверливания пушечных стволов оказалась незаменимой при изготовлении цилиндров, используемых в двигателях Уатта[673].

В итоге получается, что кумулятивная культурная эволюция, включая и инновации, по сути социальный и культурный процесс, превращающий общество в коллективный мозг. Человеческие общества различаются по степени инновационности в значительной мере благодаря разной скорости, с которой информация распространяется среди вовлеченных в процесс умов и между поколениями, а также в зависимости от того, насколько люди готовы пробовать новые практики или принимать новые представления, концепции и инструменты[674].

Итак, если применить концепцию коллективного мозга к Европе II тыс., то описанные мною социальные и психологические перемены могут объяснить не только вызванное инновациями резкое ускорение экономического роста, которое началось во второй половине XVIII в. (рис. 13.1), но и более умеренный экономический рост до индустриализации. В главе 9 мы узнали, что урбанизация — вторичный показатель экономического процветания — росла на большей части территории Западной Европы с начала X в. Это подтверждается и историческими данными, которые показывают, что Нидерланды и Англия переживали долгосрочный рост подушевого дохода по крайней мере с XIII и XVI вв. соответственно. Таким образом, хотя промышленная революция действительно ознаменовала собой поразительное ускорение, на самом деле она была частью долгосрочной тенденции, берущей начало за многие века до того[675].

До XVII в. экономический рост, вероятно, был главным образом обусловлен расширением внутренней коммерции и дальней торговли — результатом «коммерческой революции» XIII в., — которое базировалось на повышении уровня обезличенного доверия, справедливости и честности, происходившего параллельно с развитием рыночных норм и обострением конкуренции между добровольными объединениями. Однако отчасти этот ранний рост также был обусловлен инновациями, включая многие технологические нововведения. На заре Средневековья сельскохозяйственное производство постепенно совершенствовалось благодаря водяной мельнице (возникла в VI в. у римлян), тяжелому плугу (возник в VII в. у славян), севообороту (VIII в.), а также подковам и упряжи (IX в., вероятно, китайского происхождения). Водяные мельницы использовались для механизации производства пива (861 г., северо-запад Франции), пеньки (990 г., юго-восток Франции), ткани (962 г., Северная Италия и Швейцария), железа (вероятно, 1025 г., Южная Германия), масла (1100 г., юго-восток Франции), горчицы (1250 г., юго-восток Франции), маковых зерен (1251 г., северо-запад Франции), бумаги (1276 г., Северная Италия) и стали (1384 г., Бельгия). В позднем Средневековье, как мы видели, широко распространились механические часы и печатные станки, вызвав экономический рост в тех городах, где они были внедрены в первую очередь. Описанные мною социальные и психологические сдвиги помогают объяснить, почему европейцы развили в себе восприимчивость к новым идеям, технологиям и практикам любого происхождения. Чем больше идей они усваивали, тем больше возникало их новых комбинаций и тем быстрее разгонялся процесс инновации[676].

Почему же эти популяции становились настолько инновационными?[677]