Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Создание коллективного мозга

Рост коллективного мозга Европы подпитывался коэволюцией психологических и институциональных изменений, которую я описываю в этой книге. Такие психологические перемены, как увеличение обобщенного доверия, ослабление конформности, рост грамотности и независимости, запустили бурный обмен новыми идеями, представлениями, ценностями и практиками как между отдельными людьми, так и между сообществами Европы. В то же время распространение добровольных объединений и рост урбанизации, особенно увеличение числа вольных городов, должны были расширять коллективный мозг за счет сведения вместе разных людей и согласования их интересов. Четыре вида добровольных объединений — наделенные хартиями города, монастыри, гильдии и университеты — способствовали расширению обмена знаниями и технологиями по всей Европе. На индивидуальном уровне стремление людей выдвигать новые идеи и предлагать усовершенствованные методы, чтобы проявить свою уникальность, действовало в синергии с ростом уровня терпеливости, бережливости, аналитического мышления, самоуверенности и общего позитивного мышления (оптимизма). Если принять во внимание постепенное накопление этих социальных, психологических и институциональных изменений на протяжении целого тысячелетия, ускорение технологического и экономического развития Европы покажется куда менее загадочным[678].

Наша история начинается с уничтожения Церковью в Европе интенсивных институтов, основанных на родстве. Разбиение родственных групп на нуклеарные семьи должно было иметь неоднозначное влияние на коллективный мозг. В изолированных нуклеарных семьях дети ограничены мамой и папой при изучении многих важных навыков, способностей, мотиваций и техник — всего, что требует тесного контакта, длительного наблюдения или терпения. Напротив, такие основанные на родстве институты, как кланы или киндреды, обеспечивают более богатый выбор учителей и больше возможностей для обучения. Например, в клане желающая стать ткачихой девушка может учиться этой технике не только у матери, но и у своих двоюродных сестер, двоюродных бабушек или жен братьев отца. Конечно, поскольку интенсивное родство способствует большей конформности и послушанию, более опытные родственники этой девушки могут быть не особенно открыты для новых техник или перекомбинирования старых (особенно радикального). Следовательно, ученики не будут склонны искать нового или нарушать традиции, чтобы подчеркнуть свою уникальность или индивидуальность.

Тем не менее, хотя крупные родственные группы превосходят нуклеарные семьи по размеру и степени взаимосвязанности, так как они соединяют большее количество людей, нуклеарные семьи имеют потенциал стать частью еще большего коллективного мозга, если смогут выстроить дальние отношения или присоединиться к добровольным группам, которые свяжут их с обширными сетями экспертов. Более того, не ограниченные узами родства, ученики могут выбирать особенно знающих или квалифицированных учителей из этой более широкой сети. Чтобы понять, почему это важно, рассмотрим разницу между обучением стратегии севооборота у лучшего кандидата в вашей расширенной семье (скажем, дяди по отцовской линии) или у лучшего кандидата в вашем городе (богатого крестьянина с большим домом). Ваш дядя, вероятно, имел доступ к тем же сельскохозяйственным ноу-хау, что и ваш отец, хотя, возможно, он был внимательнее, чем ваш отец, или накопил какое-то количество собственных догадок. В отличие от него, самый успешный крестьянин в сообществе вполне может обладать культурными ноу-хау, которые семья вашего отца никогда не имела, и вы можете соединить его знания со знаниями вашей семьи, чтобы создать еще лучший набор процессов или практик[679].