Самые страшные чтения

Сейчас мне тридцать шесть. Я никогда в жизни не напивался с друзьями. Ни разу не был на свидании. У меня дома нет ни одного острого ножа.

По утрам я иду на работу, вот как сейчас. По вечерам возвращаюсь домой и ложусь спать. Раз в неделю закупаюсь продуктами. Раз в месяц получаю зарплату.

Не знаю, приходит ли Один Мальчик, пока я сплю. Я перестал открывать глаза, чтобы проверить, еще в четырнадцать.

На дворе пыльный городской июль. Я шагаю на работу – отпуск только в ноябре. До офиса – полчаса пешком по парку и мосту над дорогой.

Я ходил здесь тысячу раз, но сегодня все не так.

У ограждения моста толпится народ. Гудит испуганно и тревожно.

Я останавливаюсь поодаль, смотрю вниз и вижу женщину.

Она лежит там, поломанная, как птица, врезавшаяся в оконное стекло. Лица не видно, но стрижка у нее свежая, и одежда приличная. Не бездомная, не какая-нибудь наркоманка.

Может, просто упала?

И тогда я замечаю ее.

Маленькую, толстую фигурку со спутанными волосами. Неумело размалеванное косметикой личико в страшных синяках, надутые для плача губы разбиты. Юбка совсем короткая. На внутренней стороне пухлого бедра – засохшие потеки крови.

Она стоит неподвижно, глядя на разбившееся о землю тело, и я отчетливо, как наяву, слышу голос чьей-то чужой мамы – бабушки, тети, – говорящий о том, как Одна Девочка ела слишком много сладкого, потолстела, и ее никто не взял замуж. Как Одна Девочка сказала что-то наперекор папе, и тот ударил ее и был прав. Как Одна Девочка оделась как шлюха, и ее изнасиловали в подворотне.

Одна Девочка там, внизу, поднимает голову, и мы с ней встречаемся глазами.

Я поворачиваюсь и вижу Одного Мальчика, стоящего у моего плеча. Он тоже смотрит на меня.

И тогда я вдруг понимаю, какой же это простой и изящный выход. А главное – какой очевидный. И почему это не приходило в голову мне самому?

Я бросаю портфель на асфальт и перекидываю ногу через ограждение.

Вдалеке слышна сирена спешащей скорой. Зеваки на мосту замечают меня, и ко мне бросается сразу несколько человек.

Они не успеют.

Один Мальчик стоит, не двигаясь с места, и мне кажется, что я впервые вижу в его взгляде тень страха.

Я улыбаюсь ему и делаю шаг.

Евгения Русинова Проделка

Аня сидела на краю кровати и с умилением смотрела на сына. Когда он только успел вырасти? Страшно подумать – первоклассник! Ее защитник, ее единственная опора…

В квартире было тихо, лишь в ванной подтекал кран. Конечно, его уже сто лет в обед пора было заменить на новый, с удобными смесителями. Но лишних денег не было. Аня неохотно поплелась в ванную. Вот что значит – в доме нет мужчины. Все приходится делать самой. Может, чем-то заткнуть? Она огляделась – на полу валялись грязные Темкины носки. Ну сколько можно повторять, что носки надо класть в корзину для белья?!

Аня подняла носки, подошла к корзине. Сверху небрежно лежала ее желтая ночнушка. Аня присмотрелась. Что это? Ажурная ткань на груди была порвана. Точнее, из нее будто вырезали два неровных кругляша на тех местах, где должны быть соски. Вот же дрянь!

Недаром она удивлялась, что дверь вечером оказалась закрыта всего на один замок, хотя она точно помнила, что запирала на два. Все это проделки мужа. Теперь уже бывшего! Хотел отомстить за то, что она не дает ему видеться с сыном? Заладил на суде как попугай: «Сыну нужен мужской контроль!» Никакой контроль ее Темику не нужен! Аня в сердцах швырнула испорченную ночнушку в мусорку. Ничего, купит новую!

А с краном-то что делать? Она согнулась буквой зю и заглянула в трубу. Естественно, ничего там не увидела. Все беспросветно, как и ее жизнь! Зачем-то сунула в трубу палец. Раздалось мерзкое «кр-р-р!»

– А-а-а-а! – Аня резко одернула руку.

– Что случилось, мамочка? – В ванную зашел сонный Темик.

– Извини, дорогой, – Аня виновато улыбнулась. – Не хотела тебя будить. Кажется, я сломала ноготь…

Так и есть. Ноготь надломился очень неудачно, прямо посередине. Было больно.

– Иди спать. Я сейчас.

Придется теперь отстричь. Аня взяла маленькие ножнички и срезала все ногти под корень. Покрытые зеленым лаком обрезки лежали горкой на краю раковины. Надо бы еще заклеить пульсирующий палец пластырем… Кажется, он был на кухне в аптечке.

Через минуту Аня вернулась в ванную протереть раковину и выключить свет. Что-то не так… Что-то… Ногти. Исчезли! Неужели она сама выбросила их на автомате? Надо больше спать!

Аня легла в кровать и с наслаждением закрыла глаза. Наконец этот бесконечный день закончился. Она перевернулась, и ей в бок уперлось что-то холодное. В ужасе Аня включила ночник и быстро одернула одеяло. На простыне лежал… нож. Настоящий нож! В ее кровати! Это было уже слишком! Он псих! Его в психушке держать надо! Правильно сделала, что с ним развелась. Завтра же вызовет полицию и обо всем расскажет!