Самый чувственный год

— Он великолепен! — восклицает Саммер и зовет его к себе. Собака тут же оказывается около нее, прыгая и ласкаясь. — Не так ли, милый?

Ее глаза сияют, она игнорирует запах, исходящий от Руфуса.

— И он знает это, — бормочет Дэнни.

— Итак, если это Руфус, — она поднимает глаза на парня, — кто вы?

Молодец, что представил человека, Эдвард.

Дэнни прижимает кепку к груди, вытягивается по стойке смирно.

— Дэнни, лесничий из Гленробина, к вашим услугам, мэм.

Она улыбается парню:

— Приятно познакомиться с тобой, Дэнни. Я Саммер.

Она протягивает руку, Дэнни пожимает ее и указывает на Руфуса, который тыкается ей в ладонь.

— А вы, мисс Саммер, определенно ему нравитесь.

— И он мне нравится. — Она смеется.

— Он был очень угрюмым с тех пор, как миссис Кэтрин скончалась. Приятно снова видеть его радостным.

— Так он был собакой Кэтрин?

Дэнни кивает.

— Она нашла его здесь, на территории, когда он был щенком, судя по всему, совершенно диким. Мы считаем, что он помесь ирландского волкодава и бородатого колли.

— Значит, не служебная собака. — Ее взгляд устремляется к дверному проему, где терпеливо ждут хозяина три черных лабрадора-ретривера Дэнни.

— О, нет. Он — само веселье.

Веселье. Второе имя Саммер.

— В таком случае, думаю, мы отлично поладим.

— Значит, вы готовы принять его обратно, сэр? — Дэнни смотрит на меня.

— Принять? — Я говорю как слабоумный дурак, которым и являюсь. — Конечно.

— Означает ли это, что теперь он наш? — Она спрашивает неуверенно, и я понимаю, чувствую, как от этого «наш» меня обдает жаром.

Я чешу затылок. Это движение напоминает о Дэнни, делающем точно так же. Что такого есть в Саммер, что превращает мужчин в придурков?

— Я думаю, лучше сказать, что он принадлежит замку, — поправляю я. — Когда бабушка больше не могла брать приемных детей, появился Руфус. Представляешь ее радость!

Ее улыбка становится шире, она смотрит на Руфуса. Я морщусь, когда холодный порыв ветра врывается в открытую дверь, обдавая меня влажным собачьим запахом.

— Но сначала его нужно искупать, Дэнни. А потом уж он сможет бегать по дому.

Руфус скулит, слыша ненавистное слово.

— Я сделаю это.

Мы с Дэнни уставились на нее, разинув рот.

— Он действительно ненавидит воду, мисс.

Саммер пожимает плечами:

— Все в порядке. Я справлюсь. В комнате для чистки обуви еще есть душ?

— Да, — говорю я, хмурясь. Она же не всерьез?

— Миссис Кэтрин обычно поливала его там из шланга, — услужливо говорит Дэнни. — Его вещи еще должны быть там, шампунь, полотенца, щетки. Но если что-нибудь понадобится, просто дайте мне знать.

— Хорошо. Все будет в порядке.

Она опять направляет внимание на Руфуса. Дэнни ухмыляется как дурак, его глаза такие же радостные, как у собаки, которая прыгает у ног Саммер.

Я откашливаюсь.

— Дэнни?

Он вздрагивает и смотрит на меня.

— Да, сэр?

— В поместье все в порядке? Я бы хотел поговорить с тобой, обсудить возможные неприятности в связи с прогнозируемой непогодой. Если будет сильный снегопад, как пару лет назад, нам придется нелегко. Давай прогуляемся и все обсудим. Я возьму пальто.

Я направляюсь в заднюю часть дома. Саммер, сопровождаемая собакой, догоняет меня.

— Я тоже пойду.

— Тебе не нужно этого делать.

— Но я хочу пойти. Если уж собираюсь… Если мы собираемся здесь жить, я должна лучше узнать местность.

Я качаю головой, тихо фыркаю.

— Что?

Но я молча достаю непромокаемое пальто из кладовки.

— Ну, Эдвард, намекаешь на то, что я женщина и не могу?

— Нет, Саммер! — Я поворачиваюсь к ней, она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Даже Руфус замер. — Это не имеет отношения к тому, что ты женщина. Все дело в тебе. Кто ты.

— Что? О чем ты говоришь?

Я качаю головой:

— Играешь в дом. Ведешь себя так, будто собираешься здесь остаться. А не ты ли недавно говорила, что никогда не задерживаешься на одном месте достаточно долго.

— Слушай, Эдвард, это совсем другое дело. Я хочу сделать то, о чем просила Кэтрин.

— Как долго, Саммер? Месяц, два?

Она не может не видеть, как сильно меня это тревожит. Или ей все равно.

— Ты знаешь, как долго.

— Ах да, год. А потом уйдешь и даже не оглянешься.

— Нет, все не так.

Я пристально смотрю на нее, стараясь успокоиться. Бабушка поставила нас в такое положение, и в том, что хочу гораздо большего, я могу винить только себя. Ее вины тут нет.

— В любом случае тебе не нужно вовлекаться в это, — стараюсь говорить мягко. — Я довольно долго управлял поместьем, знаю персонал и все порядки.

Она облизывает губы.

— Но я хочу помочь. Мне нравится быть чем-то занятой.

— Прошлой ночью ты сказала, что хочешь продолжить дело бабушки. Так сделай это. А я позабочусь об управлении поместьем.

Я засовываю руки в карманы и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Но, Эдвард, я думала… Прошлой ночью… Что мы…

Она замолкает, смотрит на меня, будто я должен закончить предложение за нее. Но я могу сейчас лишь погрузиться в водоворот воспоминаний о прошлой ночи. Она в моих объятиях, мои губы на ее губах, она доверилась мне.

Дыши. Говори.

— Прошлая ночь была ошибкой. Мы оба находились в странном состоянии. Возвращение сюда, наследство, воспоминания, твой кошмар. Все это.