Самый долгий день нашей жизни (СИ)

В первые мгновения он не мог заставить себя открыть глаза. Сердце тяжело колотилось, вызывая щемящую боль в груди. Фредди понятия не имел, откуда в нем это чувство, будто смерть не просто дышит ему в спину — она здесь, стоит рядом, склонившись над ним, спящим и беззащитным, готовая забрать его, не дожидаясь своего часа. Но почему-то у него даже не возникало сомнений, что это так. Он физически ощущал на своей шее невидимую хватку, перекрывающую поток воздуха в легкие.

Некоторое время он лежал без движения, неподвластный себе. Казалось, его душа уже отделилась от тела, и все, что он мог, — наблюдать за собой как бы со стороны. Одна и та же фраза, исполненная тупого пафоса, постоянно звенела в голове: «Наверное, это правильно. Наверное, в аду меня уже ждет отдельный демон». Странные слова… может, он слышал их в каком-нибудь фильме?

Что ж, другого он не заслужил. И все же, это лучше, чем слепо подчиниться обстоятельствам. Позволить Шеффилдам или этому козлу, Джеку, уничтожить «Queen», разрушить его семью, лишить их с парнями надежд на будущее. Он мог сколько угодно ненавидеть Джека Нельсона, но это не меняет того факта, что они вчетвером обязаны ему слишком многим. А сам Фредди — пожалуй, больше остальных.

Он сделал то, что сделал. И черт возьми, не имеет права сожалеть о содеянном, даже если ему придется испытывать это глубокое отвращение к себе до конца жизни!

Остатки упрямства помогли немного прийти в себя. Фредди широко распахнул глаза. Кругом было темно. С соседней койки не доносилось ни звука — Брай, судя по всему, крепко спал, хотя еще недавно вовсю скрипел матрасом.

Опасаясь зажигать свет, словно мог столкнуться лицом к лицу с тем, что обитало в темноте, Фредди рванул в ванную и едва успел добежать до раковины — его стошнило. Все происходило очень быстро и напоминало какой-то дурной сон. Биение сердца не замедлялось — наоборот, ускорилось. Ощущение абсолютной нереальности момента по-прежнему давило изнутри, рождая тревогу.

На ватных ногах, еще не вполне владея своим телом, Фредди вернулся в спальню и направился прямиком к постели Брая. Он брел, пошатываясь и стараясь не глядеть по сторонам. Тьма представлялась ему живым существом — реальным осязаемым, дышащим. Наблюдающим за ним, как враг из укрытия. Бессознательный импульс вел его к единственно безопасному месту во всей комнате. Так он, во всяком случае, не останется со своими страхами один на один.

Он был не в том состоянии, чтобы озаботиться реакцией Брая или отвечать на его вопросы, которые так или иначе должны были возникнуть. Все, чего ему хотелось, — зарыться как можно глубже под одеяло и попытаться собрать остатки разума, чтобы как-то пережить эту ночь. По счастью Брай довольно быстро понял, что сейчас все равно ничего от него не добьется.

Фредди не знал, сколько еще продолжался приступ. Вероятнее всего, не так уж долго. В уютной тесноте дружеских объятий лихорадочная дрожь, зажавшая тело в тиски, мало-помалу отступила, дыхание выровнялось, и тогда он, сам того не заметив, погрузился в мертвецки-глубокий сон.

***

Брай почувствовал момент, когда тело Фредди окончательно расслабилось, и подсознательно определил, что самое страшное позади. Сам он, как ни пытался, больше не заснул толком. Понимание, что случилось нечто непонятное и жуткое, никуда не уходило, напротив, укоренялось с каждой секундой вместе с желанием найти всему мало-мальски разумное объяснение, иначе Брайан Мэй не был бы Брайаном Мэем. Вдобавок в нем нарастало противное чувство, что в том, как они с Фредом лежат сейчас, тесно прижавшись друг к другу, есть что-то неправильное и, больше того, непристойное. Что-то такое, что можно неверно истолковать. Едва ли он отдавал себе отчет, в чем именно заключается эта самая «неправильность», но втайне сам от себя винил Фредди — он бы ни на секунду не допустил, что на самом деле проблема в нем самом.

Остаток ночи обернулся мучением. Вдвоем на одной койке было неудобно. По временам Брай все же порывался встать и дойти до телефона, чтобы вызвонить Джека или Дина, но всякий раз отказывался от своей затеи, боясь потревожить товарища. Фред спал глухим сном и выглядел измученным. Глядя на него, Брайан не решался лишний раз пошевелиться, и все, что ему оставалось, — продолжать, даже в полудреме, успокаивающе поглаживать обмякшие плечи.

Наконец ему в голову пришла первая вразумительная мысль, которая объясняла и жар, и лихорадку, и неожиданный приступ страха. Не секрет, что Фреду в последнее время приходилось тяжело — едва ли не тяжелее, чем им всем. Если даже он в самом деле что-то принял вчера, чтобы продержаться до конца шоу, кто осмелится его осудить? Нет, уж точно не он, не Брайан. Он слишком хорошо знал, как легко можно сорваться в таких условиях — вдали от дома, в разгар утомительной работы, в окружении соблазнов.

Ближе к утру, в очередной раз вынырнув из поверхностной дремоты, он заметил, что Фредди уже не спит. Уткнувшись лицом в сгиб локтя, тот беззвучно смеялся. Кто его разберет, возможно, именно так и сходят с ума?

Брайан несмело потряс его.