Самый долгий день нашей жизни (СИ)

Только теперь мальчик повернулся к ней и все-таки прикрыл окно. Потом, ссутулив спину, откинулся на сидение и печально вздохнул. Долгая езда его утомила. Хотелось поскорее размять ноги, но машина как назло ползла вдоль пристани с черепашьей скоростью. Усталые и раздраженные прохожие расступались неохотно, то и дело ругаясь охрипшими на раскаленном воздухе глотками — в основном на варварской смеси хинди и маратхи, распространенной в трущобах Бомбея, хотя порой проскальзывали фразы на гуджарати и даже на английском языке.

Пожилой, но крепкий с виду мужчина-индус, сидевший впереди рядом с водителем, посмотрел на беспокойного мальчишку в зеркало заднего вида и ласково улыбнулся сквозь густую белоснежную бороду.

Дождавшись, когда такси затормозит у одного из причалов, мальчик по имени Фаррух (хотя теперь его называли так только дома) порывистым движением распахнул дверцу, выпрыгнул наружу, довольно потянулся и отвесил полушутливый поклон водителю, который тем временем доставал сумки из багажника. Впереди возвышалось пассажирское судно, посадка шла полным ходом.

Индус обменялся парой фраз с водителем. Тот гаркнул что-то, широко растопырив пальцы, но в разговор быстро вмешалась женщина, не желавшая слышать пререканий. Ее пухлая ухоженная рука в золотых кольцах нетерпеливо дернулась. Пошарив в своей изящной сумочке из крокодиловой кожи, женщина извлекла несколько монет и протянула их водителю, который тут же просиял и торопливо сунул выручку в карман. Подхватив багаж, слуга коротко и учтиво поклонился женщине и направился к трапу.

Все это время Фаррух стоял у края пристани, разглядывая корабль. Сквозь тонкие черты смуглого мальчишечьего лица все отчетливее проступала тень разочарования. Ему не впервой путешествовать через океан. Когда-то подобные посудины казались огромными и грозными железными чудовищами, но чем старше он становился, тем больше забывалось первое впечатление, и восторг и трепет уступали досадному ощущению обыденности.

Женщина подошла к нему.

— Ты уверен, что ничего не забыл?

Мальчик ответил обворожительной, но какой-то неуверенной улыбкой, обнажив выступающие белоснежные зубы. Мысленно он перечислил все самые важные вещи, которые нельзя было оставлять ни в коем случае: новая скатерть для мамы, черепаховые заколки для Каши, чаванпраш и сладости для всей семьи… ах да, еще вымученный школьный аттестат, ради которого его на целых восемь лет спровадили из дому.

— Да, тетя Шеру, уверен, — Фаррух решительно кивнул.

Женщина приобняла его и нежно потрепала по впалой щеке. В этот волнительный момент она держалась с поистине королевским спокойствием, однако ее глаза выдавали радость и гордость. Ее племянник не без проблем, но все же окончил школу и теперь возвращается в родительский дом повзрослевшим и возмужавшим. Все, как хотел его отец.

Имя Боми Балсара было хорошо известно всей его многочисленной родне, составлявшей почти две трети парсийской общины в Бомбее, включая тех, кто не знал его лично. Старший из восьми братьев, твердый, суровый и в высшей степени разумный, Боми бы считался патриархом, если бы жил здесь, а не на далеком Занзибаре. Тем не менее, в его единственном сыне — тонкокостном непоседливом Фаррухе, так забавно непохожем на отца, — все видели этакого принца-наследника. Родственники считали своим долгом приглядывать за парнишкой и всячески ему помогать, но так уж вышло, что больше всего он прикипел душой именно к Шеру. Если он не уезжал домой на лето, то обязательно гостил у нее. И она отвечала ему заботой и лаской. Да и как можно было не влюбиться в этого забавного и очаровательного мальчугана, который всех вокруг, даже тех, кого видел впервые в жизни, называл «дорогими»?

— Я буду скучать, — выдохнула женщина, вглядываясь в блестящие черные глаза подростка. — Жаль, что ты не хочешь остаться.

Если бы Фаррух пожелал и дальше жить в Бомбее, его отец — Шеру это точно знала — был бы только рад. Хотя бы потому что здесь было куда легче подобрать парню невесту из все той же родни — достойную и целомудренную парсийскую девушку. Сотни лет на чужбине не заставили парсов ассимилироваться, в основном благодаря архаичной традиции заключать браки между родственниками. И хотя серьезно о каких-либо видах говорить было рано — прежде мальчику предстояло встать на ноги; его отец женился, будучи зрелым и самостоятельным мужчиной, — нет сомнений, что Боми уже мыслил в этом направлении. Особенно после той неприятной школьной истории…

Но у самого парня, судя по всему, были другие планы.

— Ну ладно, — Шеру украдкой смахнула слезы. Она не любила долгие прощания. — Пойдем, а то Арун нас заждался.

Она поправила мальчику ворот рубахи и поманила его за собой.