Самый лучший враг

– Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас! – торжественно сказала Ирка.

Позади них кто-то застенчиво кашлянул. Для Зиги, один выдох легких которого способен был разорвать автомобильную покрышку, это было слишком деликатное покашливание. Ирка и Матвей разом обернулись. Рядом с Зигей сидела Аидушка свет Плаховна.

– «Пока смерть не разлучит нас!» Что ж я, зверь, что ли? Опять жа, чего врать-то, и разнарядочки пока на вас нетути! – сказала она, с умилением промокнув глазки краем платка.

Багров прижал Ирку к себе.

– Не бойся! Пока я жив, никто тебя не обидит! – шепнул он.

Хотя слова эти были обращены не к Плаховне, она услышала.

– Ах как емко сказанул! Сразу на две вещи намекнул! – восхитилась старушка. – Первая: что он некромаг. «Пока я жив!» То есть сейчас он ишшо жив, а через пять минут не очень-то и жив! А вторая – что, пока он как бы жив, обижать тебя будет только он один! Делиться, понимаешь, ни с кем не желает!

– Что вам нужно? – спросила Ирка сухо.

Мамзелькина, придвинувшись, глянула на нее совсем близко:

– Ох-ох-ох, молодость! А ведь я давно знала, что вы с Багровым поженитесь!

– Это еще почему? – не удержалась Ирка.

– Да есть у меня примета одна верная! Если парень в течение часа рассказывает девушке, как устроены внутренности лягушки или как у него пригорела каша, и она его до сих пор слушает и ободряюще смеется, значит, она хочет замуж.

– Я про лягушек не рассказывал! – возмутился Багров.

– Полно врать-то. Глупостев ты всяких наболтал – ой-ой! Ушки прям в трубочку свертываются! – сказала Мамзелькина, очень смутив своим всезнанием Матвея.

– Давай-ка, милый, трогайся! – деловито распорядилась Аидушка. – У всех дела! У нас тоже!

Матвей поехал. За ним с облегчением двинулось и все гудящее автомобильное стадо. Проехав метров двести, Багров обнаружил лазейку и припарковался. Автобус мелко трясся и подпрыгивал на рессорах. Это на своем сундуке дрожал Зигя. Плаховну он боялся до затмения сознания. Старушка, явно получая от этого удовольствие, ворковала и щипала Зигю за толстую щечку.

– Оставьте ребенка в покое… Что вам надо? – едва скрывая гнев, спросила Ирка.

– Вот так вот прямо сразу? В лоб? – огорчилась Аидушка. – А «здрасте» сказать? А про здоровье спросить?

– И как ваше здоровье?

– Плохое здоровье! Ножки отекать стали. А в остальном ничего. Не берет меня смертушка! Ох, не береть! И с чего бы это? – сказала Плаховна и захихикала.

После этого внимательно посмотрела на Ирку и поинтересовалась, волнуется ли она. А то вид уж больно напряженный.

– Мы пока еще медленно волнуемся! – осторожно откликнулась Ирка.

Аидушка понимающе кивнула, схватила термос, который Матвей с Иркой возили с собой, резво отвинтила крышку и, капнув на дно с полногтя чая, щедро долила что-то из принесенной с собой бутылочки. Отхлебнула и от удовольствия зажмурилась. Щечки у нее порозовели.

– Лекарство! – объяснила Плаховна. – И не надо, пожалуйста, улыбочек! А то обижусь и решу прямо сейчас брезент с косы постирать. Ишь как заляпалси!

Старушка потянулась к брезенту, но снимать его не стала, а лишь ногтем поковыряла грязь.

– Ну что, смертушка моя несостоявшаяся! Не пожелала тогда старухе помочь? – спросила она у Ирки.

Та что-то пробурчала, отводя глаза, чтобы не смотреть на старуху.

– Что, девонька, не любишь меня? – проницательно спросила Мамзелькина.

– Не люблю! – честно ответила Ирка.

Мамзелькина кивнула, сильно не обидевшись.

– Не любишь – и не люби! – разрешила она. – Ты меня даже ненавидь! Только по шерстке гладь и медовушки наливай!.. Свет-то твой заморил тебя совсем! Как ты, бедная, заработалась! Лица нет! Вызовов-то много? Почитай, из всех дыр нежить полезла!

Подтверждая ее слова, крышка ближайшего канализационного люка подскочила. Выскочил хмырь и, на четвереньках резво перебежав дорогу, нырнул в следующий люк. Спасался хмырь очень резво. Ирку с Багровым он даже не заметил. Похоже, убегал от кого-то, кто за ним гнался.

– Говорят, и чудищщи всякие невиданные в город полезли! Ай-ай-ай! – продолжала Мамзелькина. – И что они все в Москве-то забыли? Так и летять сюда, так и ползуть!.. Куды термос убираешь! А ну дай! Мне без лекарствы ни-ни!

О крышку термоса снова брякнуло бутылочное горлышко. Болтая, Аидушка не забывала подливать себе «чаечка», сопровождая всякий глоток рассказом, что ей много жидкости нельзя. Глазки ее совершенно исчезли. Щечки разрумянились.

Ирка с Матвеем терпеливо ждали. Их одолевали нехорошие предчувствия. Они понимали, что старуха заявилась не просто так и теперь издевается над ними, заставляя терпеть свое общество. Выпив в третий раз чаечек, Плаховна вернула крышку на термос и застенчиво спустила в рюкзак совсем уже опустевшую бутылочку.

– Это была присказка. А теперь будет сказочка… Хочу я заключить с вами сделку. По рукам? – произнесла она голосом внезапно трезвым и неприятным, похожим на скрип мокрого пальца по стеклу.

– Нет, – твердо ответила Ирка.

Плаховна ничуть не обиделась. Она, как видно, другого ответа и не ждала.