Читаем Самый темный час (СИ) полностью

Нет? Играть не будем?

Взгляд стал несколько задумчивее. Нет, он не расстроился. Просто как-то вот.. А все ли вообще в порядке? Не с ним, а с демоном. Он же даже не спрашивал, по-прежнему, у него ничего. И, кажется, не собирается.

Да-да-да, помнит свое обещание самому же себе, что не станет лезть без надобности. И если будет нужно…

О, какая удобная позиция, да? Словно кто-то вот так вдруг подумает и вернув свое внимание на мальчика взглядом в стиле «А сейчас, внимание, я начну рассказывать» действительно начнет что-то рассказывать.

О, не надо было себе это представлять, потому что почти сразу обернувшийся на него после этих мыслей демон…

Может, показалось?

Покачав головой, граф придвинулся к краю кровати, потянувшись к столику и сделав один глоток чаю, перевел инициативу на мандарин, начав медленно тот очищать. Не сводя взгляда с демона.

Все же не показалось. Правда, почему-то вот ощущения дискомфорта не возникло.

- А мне казалось, что колыбельные играю несколько иначе.

Пожав плечами, словно пытаясь сказать – мол, вам все равно виднее, как они там играются, но я все же сомневаюсь, мальчик на пару секунд опустил взгляд на мандарин, поняв, что кожура того, закончилась.

И все же до чего запах приятный, а?

Вдохнув слабый цитрусовый, граф на что-то улыбнулся, вновь вернув внимание на демона. Ну вот и где он раньше был? Тут такая речь намечалась, а сейчас…а сейчас..а сейча-аас..

- Лучше, говоришь, могу.

Тон прозвучал задумчиво-оценивающе. И вот без прежнего сомнения. Словно бы ему просто предложили решить особенно интересную загадку и, судя по вот этому взгляду и тону, он то ли уже знает ответ, то ли вот-вот его отгадает.

Поднявшись на ноги, но не приблизившись к демону, мальчик, все так же задумчиво, разломил мандарин напополам, слабо нахмурившись на пару секунд.

- Я подумал и решил, что лучше не будет. А потому извини, но из-за своего нескончаемого эгоизма, я все же кое-что поясню…а ты послушаешь.

Развернувшись к демону, мальчик даже приблизился к тому, встав у края инструмента, очаровательно улыбнувшись – всего на секунду – поставив на клавишу дольку мандарина и придвинув ее поближе к краю.

- Мандарин?

Улыбка сошла на нет. Сосредоточенность? Да нет вот. Просто такая целенаправленная идея, засевшая в голове.

- Нельзя так вот запросто взять и заставить кого-то пойти против собственной воли.

На демона мальчик не смотрел. Пока что. Но голос был спокойным, негромким.

- Но пояснить я хотел не это. Оно скорее очередное опровержение собственных слов. И я прекрасно знаю, что ты никогда не делал что-то, что хоть как-то могло послужить толчком к обиде или злости. Разве что в мелочах. Но на мелочи не злятся. И тут я был не прав.

О, а вот теперь в пору себя уже убеждать в том, что он здоров.

- Вот только если подумать, то чем могла быть вызвана моя реакция?

А вот теперь взгляд вернулся на демона. Цепкий такой, внимательный. И что-то еще. Хотя, неудивительно, что в том появилось какой-то новый оттенок той самой уверенности. После таких-то переставлений внутренних.

- Я узнал о тебе много нового. Я долгое время был практически на иглах, потому что не знал, чего мне ждать в следующий момент. И, чтобы ты там чего-нибудь не подумал лишнего, это вовсе не упрек. Это факт. Почти как тот самый факт, что я переживал за тебя. Как бы глупо это не звучало. Я переживаю и сейчас.

Вторая долька мандарина ненавязчиво становится на одну клавишу ближе к демону. Легкая улыбка.

- Ко всему прочему в ближайшее время мне грозит очередное открытие.

Заминка не была сомнением. Она скорее была предложением догадаться самому, о чем он.

- По случайности, по стечению ли обстоятельств, но я вдруг понимаю, что меня тянет к тебе. Нет, образ дворецкого тут не при чем. Здесь даже не при чем то, что ты не человек. – извиняющаяся улыбка. – Я просто этого не ожидал. И, разумеется, попытался уйти от этой мысли. Свалить все на все тот же случай. На тебя. На организм. Но это глупо. Хотя, для того чтобы понять это мне понадобилось чуть больше времени.

И еще одна долька. И снова ближе.

- А потом ты исчезаешь, а я наблюдаю за увлекательнейшей картиной. Знаешь, наверное, сколько бы раз я не видел подобное..привыкнуть все равно не смогу. Это, знаешь ли, больно.

Да, взгляда с демона мальчик не сводил по-прежнему.

- И теперь давай объединим эти чуждые и казавшиеся мне невозможными мысли и эмоции. Что там? Страх. Переживание. Злость. Непонимание. Влечение. И ты действительно думаешь, что я настолько непробиваемый, что рано или поздно у меня бы попросту не поехала крыша? Как от осознания того, что это частично глупо, так и от понимания того, что я вообще это чувствую.

Взгляд стал чуть жестче. Но не от злости. Он просто представил, что так действительно можно было подумать. Или..

- Или не подумать. И решить, что все в порядке. Так человеческий разум не настолько силен, Себастьян. Мой не исключение. Ну, учитывая, что его вообще как бы нет.

И еще пара секунд тишины.

Перейти на страницу:

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары