Самый темный день (ЛП)

  Сильвестр выбрался наружу, и Виктор последовал за ним в деревню. Здания здесь были деревянными и окрашены в блеклые и потрескавшиеся пастельные тона. Улицы были узкими и извилистыми. Машины были редкостью. Две женщины развешивали белье на веревке над небольшим балконом. Один помахал, проходя мимо. Подростки танцевали меренге под музыку, доносившуюся из их мобильных телефонов.

  Он проехал мимо пастбища, на котором аэрозольной краской были нанесены грубые разметки для бейсбольных мячей. Трава была стерта до голой грязи там, где было отмечено каждое основание. Желтый дом, окруженный стеной, стоял на небольшом холме с видом на остальную часть деревни. Генераторы грохотали и выдыхали дым в воздух. Электроснабжение на острове было в лучшем случае нестабильным, и многие вместо этого полагались на собственное электричество. Он проходил мимо молодых женщин, которые скручивали себе на бедра сигары из табачных листьев, смеялись и шутили друг с другом под гирляндой мерцающих огней.

  Они нырнули под низкую арку, чтобы войти в бар. Виктор кивнул посетителям, которые смотрели в его сторону, и они кивнули в ответ, оценив его манеры. Он немного знал доминиканский этикет. Несколько десятков мужчин и горстка женщин пили ром и кокосовое молоко из пестрых стаканов. Стулья и столы были сделаны из темного красного дерева. Из динамиков грохотал доминиканская рэп-музыка. На стенах висели красочные картины известных отечественных боксеров. В одном углу в клетке из позолоченной латуни мылся голубой испанский попугай. Он чувствовал запах приготовления морепродуктов: жарящихся на гриле креветок и жареного кингфиша.

  Сильвестр сказал: «Подожди здесь» и пошел поговорить с барменом.

  Миска с манго, апельсинами и маракуйей стояла на соседнем столе. Виктор выбрал апельсин и ногтем большого пальца проткнул кожицу по линии, проходящей по всей окружности. Он очистил эту половину и откусил от плоти под ней. Свободной рукой он погладил подбородок игуаны, лежавшей на том же столе.

  Мужчина сказал что-то на гаитянском креольском, проходя к выходу. Виктор понятия не имел, как переводятся эти слова, но пьяное ругательство было одинаковым на любом языке.

  По прошествии минуты Сильвестр помахал Виктору рукой, и тот подошел к бару, где вытер салфеткой пальцы и положил апельсиновую кожуру. У мужчины, обслуживающего бар, были заплетены волосы, украшенные разноцветными бусинами. На нем было ожерелье из синих и черных янтарных камней.

  — Вам нужен паспорт? — спросил мужчина.

  Виктор кивнул.

  'У тебя есть деньги?'

  Виктор снова кивнул.

  Мужчина с заплетенными волосами тоже кивнул и сказал: «Пойдем со мной».

  — Иди с ним, — добавил Сильвестр. — Но сначала заплати мне. Сто долларов, пожалуйста.

  — Пятьдесят, — сказал Виктор. — Потому что вы не привели его ко мне, как договаривались.

  Сильвестр нахмурился, но спорить не стал. Он взял пятьдесят долларов и устроился на табурете. Он жестом подозвал молодую женщину с того места, где она сидела в конце бара, и заказал себе выпить.

  Мужчина с заплетенными волосами и янтарным ожерельем провел Виктора в заднюю часть бара и через кухню, где было так жарко и влажно, что Виктор с трудом переводил дыхание. Его лицо было мокрым от пота, когда они вышли из задней части бара в пыльный двор за зданием.

  Во дворе было припарковано несколько мотоциклов и квадроциклов. Рядом с ними пятеро доминиканцев и гаитян сидели на скамейке, доедая белый рис, красную фасоль и рыбу и попивая сок манго. Ни один из гаитян не выглядел подходящим для Марте возрастом или телосложением.

  Один встал, крупный гаитянин в потемневшей от пота и грязи белой жилетке, и подошел к человеку с косами. Они обменялись шепотом.

  — Вам нужен паспорт? — спросил гаитянин Виктора.

  'Да.'

  — Покажи мне свои деньги.

  Виктор спросил: — Где фальсификатор?

  — Я фальсификатор.

  Виктор посмотрел на руки мужчины. Они были большими и сильными.

  — Нет.

  Мужчина с косами вернулся к бару. Виктор следил бы за его движениями, но не сводил глаз с гаитянина, потому что позади него стояли и приближались остальные четверо мужчин.

  Виктор услышал, как закрылась задняя дверь бара. Он не слышал, но почувствовал, как изнутри защелкнулся замок.

  — Покажи мне свои деньги, — снова сказал гаитянин, беря со стола мачете.

  ДВАДЦАТЬ

  Кроме Виктора и пяти местных жителей во дворе больше никого не было. Единственный выход, узкий крытый переулок, лежал позади мужчин. Двумя этажами выше женщина развешивала мокрое белье и наблюдала за происходящим. Из четырех парней за столом у двоих были обнажены ножи. Оба были дешевыми и незаточенными, но все же могли расщеплять кожу, артерии и протыкать органы.

  Мачете было грубым, но эффективным оружием, предназначенным для рубки и колки. При хорошем взмахе он мог разрезать кокос пополам или погрузиться в череп достаточно глубоко, чтобы выполнить частичную лоботомию. Это конкретное оружие было старым и ржавым, а лезвие выглядело тусклым, но гаитянин был достаточно силен, чтобы компенсировать небрежность.

  — У меня с собой пятьсот долларов, — сказал Виктор. 'Ты можешь иметь это.'

  — Хорошо, — сказал гаитянин. 'Передать его.'