Самый теплый танец под дождем (СИ)

— Это плохая идея. Ты самая настоящая шлюха, которая отсасывала мне каждый вечер после моих попоек и сейчас делаешь то же самое, только бы я тебя впустил обратно в свою жизнь. Черный пиар, тоже пиар? — слышу, как звенит застежка, сдерживаясь изо всех сил, только бы не сорваться.

— Я же вижу, ты меня хочешь, так зачем сдерживаться? — она спускается руками ниже, а воздух выбивается из легких. Я хватаю ее за руки, рывком поднимая вверх. Переворачиваю ее на свое место, и сам нависаю сверху.

— А теперь послушай меня, — я хитро ухмыляюсь. — С самого начала, я пронюхал, что случилось. А когда твоя шавка проговорилась, что все это устроила ты, мои догадки только в сотый раз подтвердились. Мои адвокаты, а их трое, защищали все мои интересы и личную информацию от начала и до конца. Твои люди, которые якобы следили за мной день и ночь, были убраны в тот же вечер, а ложную инфу сливали мои же сообщники. Нам надо было напасть на твой след, чтобы дела шли не в пустую, следовательно, гребаная инсценировка была выдумана тобою же, а правильные персонажи уже знали твой следующий ход. Я следил за всем из-за кулис. Управлял марионетками, а ты думала, что твой план работает. У меня есть тысяча и одно доказательство на тебя и твои проступки, за которые откупиться никак нельзя. На твою семью тоже было уделено немало внимания, откуда и выяснилось, что твой отец — заклятый коррупционер, проводящий подпольные акции, выкупая их по меньшей цене, а завышая ее в разы при продаже, вырученные деньги были слиты на любимую дочь и бизнес. Сейчас он тоже находится под следствием, ваши банковские счета аннулированы, дом уже обчищается приставами, а на тебя в данный момент заводится уголовное дело по четырем статьям. Думаю, ты поняла, что не на того напала. Я всегда на шаг впереди, сучка, — протароторив это в мгновение, я отстранился от обессиленной, с полными слез и ненависти глазами, открытым ртом, шлюхи, которую я только что победоносно втоптал в грязь, не оставив не малейшего следа или попытки выбраться.

— Ты! Ублюдок! Я…

— Слова бесполезны. Ты больше никто. Ребята, ваш выход, — прикрикиваю я на последней фразе, наблюдая, как в комнату заходят четыре рослых мужика, двое из которых под руку уводят брыкающуюся девушку.

Быстро напяливаю кеды, вылетая из дома, оставляя внутри своего друга, Илью, который все это время удачно подключался к ситуации. Пожав ему руку, я сажусь в тачку, через GPS узнаю место нахождения своей девочки и стартую с места, оставляя черные метки от шин на асфальте. Сердце приятно пропускает удар, когда я вижу ее адрес, а не какую-то заброшку. Закуриваю сигарету, победно хмыкая. В мыслях произволом начинает всплывать весь мой план.

Конечно же я знал все с самого начала. Конечно же я понимал, на что иду и чему подвергаю своих родных. Но иначе было никак. И как же символично, что все закончилось в мой гребаный день рождения. Я вспоминаю первое мая, когда целую ночь до утра мы с Кирой просидели в отделе полиции, выясняя все от и до. На самом деле выяснял только я, ведь никто не должен был больше знать о том, что планируется, тем более моя девушка, которая находится под самым большим риском. Тело обледенело, когда из уст адвоката я услышал условия того, что поможет закончить всю эту канитель. Мне нужно было, как можно скорее и грубее расстаться с Кирой. Она должна была меня возненавидеть. Я ожидал увидеть в ее глазах после моих слов все, что угодно, но только не прежнюю любовь, которая разбивала мое сердце. Я чувствовал, как разрушаю все то, что мы успели построить. Эту неделю я мучился в догадках, в терзаниях, заливая все спиртным, потому что я знал, как сильно она меня любит и как сильно я делаю ей больно. Кристина была задолго до того, как в моей жизни появилась маленькая девочка, которой нужно было тепло и забота. Я догадался обо всем еще до знакомства с ней, а наводящие факторы привели как раз и к вымышленному убийству, а наши отношения с Кирой были загвоздкой для меня и отличным шансом для Кристины. Через Киру можно было действовать. Именно поэтому в нашу первую ночь на утро я вел себя, как мудак. Мне нужно было прервать любую связь между нами, мне надо было оградиться от нее, тем самым защитив ее от ненужных происшествий. Но ничего не вышло. Мои же чувства меня же и губили. Я запивал их каждый вечер в баре, закуривал травкой и заглушал наивную влюбленность, перерастающую во что-то большее, через других девочек. Но никто не был такой, как моя. Возможно, у одной были ее глаза, у другой аромат, у третьей черты лица, четвертая смеялась так же, а пятая хмурила идентично брови. Но ни в одной не было всей этой совокупности и индивидуальности.