Самый жаркий день (СИ)

— Закон нужен об акционерных обществах, чтобы не надо было императорское соизволение получать, но при этом люди могли свои товарищества на общих правилах создавать. И, раз уж высказываюсь, соглашусь с Дмитрием Дмитриевичем про англичан. Не будь так добры мы к их негоциантам, то Полотняная фабрика, кою еще дед мой императорам показывал, и сейчас бы работала. Так нет, завалили лавки островным товаром, она и закрылась.

Опять же не могу не признать правоту в таких словах, хотя голова противилась. По данному когда-то Аракчеевым совету я ознакомилась с трудами господина Адама Смита и восхитилась его мудростью, рассуждениями об экономических закономерностях и мыслями о стремлении рынков к равновесию. А вот сейчас задумалась: по прочитанному в книгах, Гончаровы виноваты сами, ведь чтобы конкурировать с английским сукном, им надо было бы искать способы уменьшить свои расходы, улучшить качество или сделать что-то еще. Но сейчас, сидя напротив наследника великого промышленника прошлого века, я осознала, что все не так просто. Англичане способны производимой на острове тканью обернуть Россию трижды, поэтому и цену они могут держать низкую сколь угодно долго. Как раз пока не разорятся гончаровы и прочие, оставив «бульдогам» всю продажу.

Сложнее предпринимательство, чем о нем в книгах пишут, право слово. А экономика на уровне государств у меня просто в голове не помещается.

— Как же мы купцов растрясем? — Виктор Павлович аж наклонился над столом в предвкушении.

— Введите подать на свободный капитал. Увеличьте подать на торговый оборот, если он не мелочный, а на промышленный снизьте. Деньги потекут туда, где их меньше в казну взимают.

— Ох, сколько махинаций будет!

— Будет! — согласился Гончаров. — Но и сейчас воруют, а тут кто-то задумается, что легче в самом деле в мануфактуру вложиться. Или в строительство чугунки.

Да, так в народе стали прозывать колесопровод. Я из вредности держалась за старое наименование, ведь стояла у истоков этого начинания, но люди коверкать язык не хотят. Первые колесопроводы в самом деле чугунные были, отсюда и пошло.

— Интересно, — теперь Кочубей откинулся на спинку, — хотите частные деньги в государев прожект ввести?

— А почему нет? — пожал плечами Афанасий Николаевич. — Пусть Ваши чиновники свои чугунки тянут, на то никто не претендует. Но если мне нужна дорога от фабрики в Самару, то дайте мне ее построить и использовать?

— Никак нельзя в таком виде, — я не выдержала и встряла в разговор. — И я согласна, что надо пускать частных лиц в строительство…

— Ну да, Вы сами себе соперников позволите создавать? — усмехнулся Гончаров.

Это он намекает на то, что в государственных колесопроводах есть и моя доля.

— Не соперников, а соратников. Я, Афанасий Николаевич, только сейчас после Ваших слов об этом задумалась, и нахожу идею эту полезной, но слишком уж смелой. Поверьте мне, как лицу, со всеми сложностями столкнувшемуся. Колесопровод — это не просто две железные палки и паровоз, это и станции припасные, и вокзалы, и охрана, и обучение машинистов и ремонтников, но главное — это строгая дисциплина. Каждый поезд должен идти в соответствии со своим расписанием, чтобы ни на минуту не задержался, иначе где-нибудь в ночи встретятся два паровоза лоб в лоб. Что будет представляете? Поэтому руководить всей… чугункой должно одно ведомство. Но ведь в самом деле можно разрешить вам построить свою часть дороги, за пользование которой Вам будет идти плата. По времени ли, по количеству поездов — то решать надо.

— Добрая мысль, — согласился Гончаров. — Преклоняюсь перед Вашим опытом и заслугами.

Я кивнула и повернулась к Кочубею:

— Виктор Павлович, еще банки нужны. Не те, что сейчас у нас имеются, а частные. Ведь почему Англия так прет в развитии своем деловом — капитал обращается свободно. Человек отнесет деньги в банк, тот их предоставит в рост, с того и вкладчику хорошо, и заемщику.

— А если заемщик не отдаст? — усмехнулся министр.

— А в том запасный капитал у банка должен быть всегда, и чиновник, который за тем следит, чтобы в него не влезал никто.

На какое-то время стало тихо, народ стал обдумывать услышанное. И каждый из них понимал, что многих тяжестей мог избежать в жизни, если была бы возможность одолжиться под разумный процент. Но предложенное мной было слишком новаторским, что и заметил Кочубей:

— Такие вопросы надо не тут решать, а у Канкрина[13].

Что министр еще хотел сказать, так и осталось неизвестным, потому что к Виктору Павловичу подскочил второй секретарь и зашептал ему что-то на ухо. Потом оба покосились на меня.

— Александра Платоновна. Вас срочнейшим порядком просят во дворец. Нигде не задерживаться и ни с кем не говорить.

Мани превеликий, это еще что за дела?!

[1] Привилегия — в российском праве того времени так назывался патент. Манифест «О привилегиях на разные изобретения и открытия в ремёслах и художествах» был издан в 1812 году.