Сан Феличе. Книга 2

Вот вести, которые он принес. Войдя в церковь святого Франциска, он обнаружил там следы свежей крови; капитан пошел по этим следам, и они привели его к склепу, полному роялистов, мертвых или умирающих от ран. То были сорок пленников, находившихся на подозрении и арестованных по приказанию Никола Паломба; все они, скованные по двое, были расстреляны в трапезной святого Франциска накануне вечером. Казнь свершилась в ту самую минуту, когда до слуха осаждающих донеслась оглушительная стрельба, за которой последовало глубокое молчание.

После этого мертвых и еще дышавших бросили всех вместе в склеп.

Это зрелище потрясло офицера, посланного в город кардиналом.

Узнав, что некоторые из несчастных еще живы, кардинал тотчас же отправился в церковь святого Франциска и приказал всех, мертвых и живых, извлечь из склепа, куда они были сброшены. Только троих, не получивших смертельных ранений, удалось выходить: они излечились совершенно. Пять или шесть других, еще дышавшие, умерли в тот же день, даже не приходя в сознание.

Трое оставшихся в живых были: отец магистр Ломастро, бывший провинциал доминиканцев, скончавшийся двадцать пять лет спустя от старости; Эммануэле де Марцио из Матеры, и парламентёр дон Рафаэлле Веккьони, служивший в военном секретариате и умерший между 1820 и 1821 годами.

Двое инженеров, Винчи и Оливьери, оказались в числе убитых.

Роялистские писатели сами признают, что разгром Альтамуры был делом ужасным.

Об этом же говорит и Винченцо Дуранте, лейтенант Де Чезари, написавший историю этой невероятной кампании 1799 года:

"Кто может без слез вспомнить скорбь и отчаяние этого несчастного города? Кто в силах описать этот нескончаемый трехдневный грабеж, который все не мог насытить жадность солдат!

Калабрия, Базиликата и Апулия обогатились трофеями Альтамуры.

Все было отнято у жителей, им оставили только горестное воспоминание об их мятеже".

' В течение трех дней Альтамура исчерпала все те ужасы, которые междоусобная война, самая неумолимая из войн, приберегает для городов, взятых приступом. Оставшиеся там старики и дети были зарезаны, пансион для девушек осквернен. Либеральные писатели, и среди них Коллетта, напрасно ищут в недавних временах бедствий, подобных тому, какое испытала Альтамура; в поисках сравнений им следует обратиться к временам Сагунта и Карфагена.

Только страшный поступок, совершенный на глазах Руффо, заставил его дать приказ о прекращении резни.

В одном из домов нашли спрятавшегося там патриота и привели его к кардиналу, который, стоя на площади, в крови, среди мертвецов, в окружении сожженных и рушащихся домов, служил "Те Deum" перед наскоро сколоченным алтарем.

Этого патриота звали граф Фило.

В ту минуту, когда он бросился на колени, умоляя кардинала пощадить его жизнь, человек, назвавший себя родственником инженера Оливьери, найденного, как мы говорили, среди трупов, приблизился и выстрелил в него в упор. Граф Фило упал мертвый к ногам кардинала, и кровь его забрызгала пурпурное одеяние Руффо.

Это убийство, совершенное на глазах кардинала, побудило его дать приказ прекратить расправы. Он велел объявить сбор: все офицеры и священники получили приказание обойти город и остановить грабеж и убийства, длившиеся уже три дня.

Как только кардинал отдал этот приказ, показался верховой в мундире неаполитанского офицера, мчавшийся во весь опор. Он остановил коня перед кардиналом, соскочил на землю и почтительно подал Руффо письмо, написанное рукой королевы.

Кардинал узнал почерк, поднес письмо к губам, распечатал его и прочел следующее:

"Храбрые и благородные калабрийцы!

Мужество, доблесть и верность, которые вы проявили, защищая нашу святую католическую религию и вашего доброго короля и отца, данного вам самим Господом Богом, чтобы царствовать над вами, руководить вами и делать вас счастливыми, вызвало в нашей душе чувство столь большой благодарности и живейшего удовлетворения, что нам захотелось вышить для вас нашими собственными руками знамя, которое мы вам посылаем.[45]