Сан Феличе. Книга 2

Услышав, как дрогнул голос сына, отец вздохнул.

— Записано, — откликнулся он.

— Двадцать семь тысяч дукатов его величеству Фердинанду, храни его Господь, остаток по переводным векселям займа Нельсона.

— Записано.

— Двадцать восемь тысяч двести дукатов без имени.

— Я знаю, кто это. Когда князь ди Тарсиа подвергся преследованиям со стороны фискального прокурора Ванни, он положил ко мне на хранение эту сумму. Он скоропостижно скончался и не успел сказать об этом взносе своей семье. Напиши записку его сыну, а Клагман сегодня же отнесет ему двадцать восемь тысяч двести дукатов.

На минуту воцарилось молчание, Андреа исполнял распоряжение отца.

Написав письмо, он передал его Клагману со словами:

— Отнеси это письмо князю ди Тарсиа, скажи ему, что он может в любое время обратиться в кассу, деньги будут ему выплачены по предъявлении письма.

— Еще что? — спросил Симоне.

— Это все, что мы должны, отец. Можете вывести общую сумму.

Симоне подсчитал. Оказалось, что банкирский дом Беккеров имеет задолженность в 1 455 612 дукатов, то есть 4 922 548 франков во французских деньгах.

На лице старика выразилось явное удовлетворение. После ареста банкира среди кредиторов началась паника, каждый спешил потребовать возврата своего вклада. Менее чем за два месяца было предъявлено счетов на тринадцать с лишним миллионов.

Но то, что сокрушило бы любой другой банкирский дом, не поколебало положения дома Беккеров.

— Дорогой Шперлинг, — обратился Симоне к главному счетоводу, — чтобы покрыть счета кредиторов, немедленно приготовьте переводные векселя на дебиторов нашего банка на такую же сумму. Эти переводные векселя вы передадите Андреа, а он их подпишет, поскольку имеет право подписи.

Главный счетовод вышел, чтобы исполнить приказ.

— Должен ли я отнести письмо князю ди Тарсиа немедленно? — спросил Клагман.

— Да, идите и возвращайтесь как можно скорее. А по дороге постарайтесь разузнать что-нибудь о Спронио.

Отец и сын остались одни: отец в своем кабинете, сын в кассе.

— Я думаю, отец, — сказал Андреа, — что хорошо было бы заготовить циркуляр, оповещающий о ликвидации нашего банка.

— Я как раз собирался сказать тебе это, мой мальчик. Набросай циркуляр. С него снимут столько копий, сколько потребуется, а еще лучше, его напечатают, так что тебе придется поставить свою подпись только один раз.

— Экономия времени. Вы правы, отец, у нас его осталось не так уж много.

И Андреа написал следующий циркуляр:

"Владельцы банкирского дома Симоне и Андреа Беккеры из Неаполя имеют несть предупредить всех лиц, с коими они состоят в деловых отношениях, в частности тех, кто мог бы предъявить им какие-нибудь долговые требования, что вследствие смертного приговора владельцам банка вышеназванный банк начнет ликвидацию дел с завтрашнего дня, 13 июня, то есть со дня их казни.

Срок ликвидации определен в один месяц.

Выплаты будут производиться безотлагательно.

Неаполь, 12 июня 1799 года".

Составив циркуляр, Андреа Беккер прочитал его отцу и спросил, не считает ли он нужным что-либо добавить или убавить.

— Остается только подписать, — хладнокровно отвечал отец.

И поскольку, как было уже сказано, Андреа Беккер имел право подписи, он подписал бумагу.

Симоне Беккер позвонил; в дверях кабинета показался клерк.

— Пройдите к моему сыну, — приказал Симоне, — возьмите у него циркуляр и отнесите в типографию. Это необходимо напечатать как можно скорее.

Двое осужденных снова остались наедине.

— Отец, — сказал Андреа, — наш актив составляет один миллион двести пятьдесят девять тысяч четыреста семьдесят пять дукатов. Что вы намереваетесь с ними делать? Будьте добры дать мне указания, я их выполню.

— Я думаю, друг мой, что прежде всего мы должны позаботиться о тех, кто добросовестно служил нам во времена нашего процветания и остался верен нам в несчастье. Ты ведь сказал, что мы достаточно богаты, чтобы не экономить на благодарности. Но как доказать, что это не пустые слова?

— Очень просто, отец: сохранив им пожизненное жалованье.