Санара. Книга 1

Некому. То был первый раз, когда он уловил ее бескрайнее одиночество, как свое. Никаких особенных сил и способностей, но океан грусти, просочившийся сквозь порванную его кулаками оболочку.

— Стой!

— Да пошел ты…

Он бросился за ней и одновременно с этим получил ожог от разорвавшегося в зале огромного огненного шара, того самого, в котором она, предприняв последнее титаническое усилие, растворилась.

У него горело лицо, и загнулись кверху опаленные ресницы.

Он впервые не знал, что делать — бежать за ней, спасать? Отстать, позволить умереть? И потому сидел, отброшенный ударной волной, на полу оглушенный.

Рядом с пеплом от фотографии Мики.

Глава 8

Нова.

(Ludovico Einaudi — Walk [Phaeleh Remix])

Если соединить фиолетовый и синий в символе «Аха», получится полет, парение, невесомость. Добавить пурпур и завиток справа — образуется скорость. Зелень в смеси с бежевым в символе «Уна» вольет сок жизни тому предмету, на который нанесена руна. Красный — жадное пламя огня, но в символе «Ррана», совмещенным с золотой «Лутхой», превратится на выходе в чистую страсть…

Древняя книга Элео третьи сутки охотно раскрывала свои секреты парящей в небытие мне. Красовалась в моем воображении понятными теперь иллюстрациями, неслышным языком рассказывала истории, объясняла принципы совмещения знаков.

Я любовалась ей, вдыхала тайны страниц, радовалась. Одна часть меня снова стала прозрачной и находилась в мире Элементалов, человеческое же тело продолжало лежать в спальне на кровати — оно уже почти семьдесят два часа восстанавливало повреждения; процесс близился к завершению.

И вновь стоял передо мной выбор: навсегда уйти в эфир, оставить позади бренность, обрести настоящее вечное могущество или же вернуться в гибрида, продолжить начатое. На Аддар, где у меня ни друзей, ни семьи, но где осталось множество загадок. Где ждет моей помощи почти незнакомый мне Иннарий Орм, где мои родные не помнят обо мне, где живет в замке Доур суровый судья…

Я размышляла. Совершенно не хотелось выныривать из невесомости, ведь тут я понимала каждый кусочек текста старого писания, умела различать цвета энергий и вязь. Тут я изначально знала все, что мне требовалось знать. Если вернусь — что-то забуду.

Энергия бордового порошка и горизонталь — протяженность во времени; золотая спираль руны «Лачч» — чистая радость без примесей; белая «Яхве» — любовь…

И вдруг мысль: а что, если я смогу нарисовать людям счастье? Вспомнить то, что вижу сейчас в полудреме, соединить в правильном порядке и сотворить этот чудесный знак в небосводе над Энфорой? Растянуть его по времени лет на двадцать-тридцать (насколько хватит сил) и тогда все не зря. Тогда я буду знать, что моя семья (пусть даже теперь не моя), как и остальные жители острова, проживут много лет в гармонии и душевном согласии друг с другом. Эта руна, висящая над всеми невидимым куполом, будет наполнять Софос добром, благоденствием и волшебным теплым светом. Расхочется творить мародерства бандитам, возникнет вдруг желание делиться радостью с народом у Королей, по-новому, с душевностью, посмотрят друг на друга соседи…

Этот план настолько пришелся мне по душе, что я открыла глаза.

Впервые за трое суток.

Проснулась как человек. Как наполовину Элементал.

Снова на Аддаре.

Снова целые кости и нет гематом. Сошли синяки, следы от ударов, изменили цвет мои воспоминания.

Он не хотел бить. Нет, хотел, но не сам… Есть такой предел боли в человеке, вынести который уже нельзя, дальше чернота должна — обязана! — вылиться наружу, иначе смерть. Я пнула Аида по самому больному месту, по тому шву, где разорвалась надвое когда-то его душа. Разорвалась и не срослась. Все увидела в тот вечер по его глазам, прочувствовала: он мечтал исправить давнюю ошибку. День за днем, год за годом тащил на своих плечах непосильный груз, тяготился виной, верил, что однажды выйдет грех искупить. Но я сожгла фотографию, которая, по его мнению, нужна была для создания Моста, а вместе с ней сожгла его надежду. Это было все равно, что ударить его стальной секирой по яйцам, хуже… Я отобрала, как он считал, саму возможность выбора, вынесла ему фатальный приговор.

И потому он бил.

Любой бы бил. Люди могли спорить со мной до пены у рта, но я знала, что у каждого есть такие нити, рычаги и кнопки, поставь которые в правильную позицию, и последует физический удар. От ребенка, от любящего отца, примерной матери, седого деда, немощной бабки… Правда, у деда или бабки от стресса скорее откажет сердечная мышца или случится кровоизлияние в мозг. Не те пределы выносливости. У Судьи сердечная мышца не отказала, но отказал контроль над эмоциями — мне ли его винить? Я могла просто уйти, не доводить до крайности, но я пожелала отомстить за собственное прошлое. И результат был мне известен заранее.

Три дня в постели. У меня новое здоровое тело.

Ровное настроение. Ни обид, ни сожалений, только слабость — бесконечно сильно хотелось пить, а после есть. Есть много, до раздутого желудка, до насыщения мозга, до удовлетворения человека, три дня пролежавшего в коме.