Санаторий имени Ленина

– Валяйте, только быстрее, – неохотно согласился сельский бизнесмен. – Буду сейчас, блин, сам машину разгружать. Водитель Толик, чудила белевский, в запой ушел. Вот и вкалываю тут один, как лох. Такой нынче у нас в Кутузове бизнес, нах…

– Можно полюбопытствовать, Павел, зачем к вам на днях приходил московский журналист? – спросила Лина.

– Зачем-зачем… Сигарет купить! – рявкнул парень так, что продавщица, дремавшая за кассой, окончательно проснулась, медленно сползла со стула и, одернув платье, на секунду оголившее молочно-белые ляжки, с испугом уставилась на шефа.

– Чего онемела, дура, двигай к машине за товаром, – скомандовал парень, – Я сейчас подойду.

Девушка неохотно вышла, бросив искоса на Лину любопытный взгляд.

– Вы еще здесь? – заорал Павел на Лину. Он мгновенно переключил гнев с продавщицы на покупательницу. – Магазин закрыт на учет. И вообще, что вам за дело, мадам, до того столичного жмурика? Он что, родней вам приходится?

Облокотившись о прилавок с противоположной стороны, Павел вновь зыркнул на Лину своими водянистыми глазками и принялся рассуждать вслух, с неприязнью поглядывая на любопытную покупательницу:

– Тот столичный мажор утоп в нашей луже, это факт. Сам по себе – не сам по себе… Какая теперь в сущности разница? Я вам так скажу: утонул пацан, ну и хрен с ним. А то приперся сюда позавчера из столицы весь такой крутой, пальцы веером, морда кирпичом. Мол, ща ты мне все расскажешь про ваши пацанские дела. Щаззз, разбежался! Было бы, о чем базарить. Батя давно от дел отошел, болеет, а я тогда пешком под стол ходил, вааще не в курсах был.

– Полагаю, столичный журналист вас про «Черную розу» спрашивал? – уточнила Лина небрежно. – Говорят, в то время в сауне неплохие денежки крутились.

– Вам-то что за дело? –прозрачные глаза парня потемнели, лицо побагровело, а на щеке проявился малозаметный прежде белесый шрам. – Те бл@тские денежки давно все кризисы да реформы под ноль сожрали. Короче, не парьтесь, дамочка, вам то «бабло» по-любому уже не видать.

– Парня жаль, конечно, но я с ним не была знакома. Да я это так любопытствую, Паш, от безделья.... – Лина говорила тихо и доброжелательно, однако уходить не торопилась. – Все думаю и удивляюсь, чего это желтая пресса ни с того, ни с сего заинтересовалась вашей богадельней? Что они вообще хотели тут выискать? В наше время ежедневные СМИ держат руку на пульсе современности и в прошлое редко заглядывают. То, что происходило даже не год – месяц назад, уже никому не интересно. Жизнь каждый день новые события подбрасывает. Мне просто любопытно, что все-таки тот столичный пижон надеялся откопать в давно забытом прошлом этой богадельни?

– Хрен с ним, с этим вашим «мааасковским» мажором, он ведь все равно утоп, – сказал парень, вновь зыркнув в сторону Лины злыми прозрачными глазками. – Скоро тому кексу в его желтой газетке замену подберут. Только вряд ли сменщик газетного жмура сюда поедет, потому как тоже привык в дорогих кроссовках по столичным кабакам рассекать, а не по нашим болотам и подвалам лазать. Видал я этих журналюг, все как один – ссыкливые, соплей перешибешь… Короче, досвидос, мадам! Магазин закрыт, продавец принимает товар.

Парень грубо вытолкал Лину из палатки и с грохотом захлопнул за ней дверь.

Тень отца Гамлета

Легкий летний ветерок быстро выветрил из души Лины послевкусие от встречи с неприветливым бизнесменом. Июльский сияющий полдень совершенно не сочетался с ночными страхами и дурными предчувствиями. Лина решила прогуляться вдоль деревни к местным источникам. Она уже знала, что здесь, как в русских сказках, источников с «живой водой» целых три. Лина слышала, что знаменитая местная минералка, которую врачи прописывают буквально от всех хворей, вытекает прямо из бетонной трубы в речку Черепеть. Эту воду можно пить. Из другой трубы течет вода, которой полезно промывать глаза. Ну, а из третьей – природная вода, насыщенная сероводородом, ей можно только умываться, а пить и хранить запрещается. Многие обитательницы санатория возраста пятьдесят плюс ходили на источники «за красотой». Некоторые, самые упрямые, все же хранили сероводородную воду в бутылках, и в их комнатах, судя по язвительным рассказам бабы Зои, стоял специфический запах тухлых яиц.

На жаркой и пыльной улице в этот час было пусто. Среди небольших аккуратных домиков выделялся замок из красного кирпича. Башни, окошки-бойницы, глядевшие на улицу, наводили мысли о Средневековье. Оставалось выяснить, как в сказке Шарля Перро: «А чей это замок?» – «Как чей? Маркиза де Карабаса!».

– Скажите, пожалуйста, чей это дом? – спросила Лина у женщины, сажавшей цветы в палисаднике.

– Что значит «чей»? Разве не видно? – пожала та плечами. – Конечно, директора санатория. Для чего еще люди в наше время директорами становятся?