Санаторий «Седьмое небо»

– Внешне – да. Мальчик выглядит так же, как и десять лет назад, ни на год не постарел – это влияние сильной концентрации частиц вечности вокруг. Концентратор притягивает их, и они скапливаются не только в его емкости, но и повсюду рядом с ним, просто уже не так плотно. Мы все перестали стареть с тех пор, как поселились в санатории. Но фактически Энверу уже двадцать, его разум стал более развитым, ну, и, возможно, на его астральное тело повлияли процедуры с взрослыми: он как бы принял на себя часть их негатива, понимаете? Впитал их темную энергию и поделился с ними светлой. Теперь он – как взрослый, в пространстве вечности ему тоже грозит опасность. А пространство света может стать для его души недосягаемым.

– Испортили карму пацану, – пошутил Шкуродер, вспомнив религию буддизма.

Слушая Элину, он уже успел набрать комбинацию кнопок для включения концентратора. Осталось нажать большую квадратную клавишу, обтянутую красной резиной, с надписью «Старт», что он и сделал.

Раздался звук, напомнивший шум работающего пылесоса. Труба между емкостью и стеной задрожала.

– Прекрасно! – произнес Шкуродер, сделав вывод, что устройство включилось, как положено. – Что теперь?

– Нужно перевернуть страницу в папке, – ответила Элина и пробежалась изучающим взглядом по тексту, глядя в поднесенную к ее лицу папку. – Нет, здесь не то. Еще переверните.

Шкуродер перевернул еще несколько листов, прежде чем девушка воскликнула:

– Ну вот, вот! Это нужная комбинация. Здесь и подписано даже: «процедура первая». При первой процедуре интенсивность потока частиц самая низкая. Процедура как бы пробная, тест на переносимость.

– Обойдусь без теста. Давай самую мощную! Не собираюсь я в этом склепе неделю торчать, как Лобачев запланировал. Какая это комбинация?

– Пятая строчка сверху.

– А кнопка «Пуск» где?

– Внутри барабана – там, где располагается пациент. Видите? Для пациента отсек обозначен буквой «П» на перегородке, и рядом – кнопка. Это Лобачев придумал, чтобы он сам мог пользоваться установкой без посторонней помощи. Доктор часто работал без ассистента, хотя Жанна ругала его за это и не хотела оставлять без присмотра.

– Ничего, теперь он там без ее присмотра не останется! – весело заметил Шкуродер. – А то, что можно без ассистента, так это просто отлично! Очень уж рискованно тебе руки развязывать.

– Отпустите! – взмолилась Элина, предчувствуя конец: теперь, когда убийца узнал все, что ему было необходимо, он больше в ней не нуждался.

– Я бы отпустил… – медленно произнес Шкуродер. – Но, думаю, твой супруг не простит мне, что я отправил его на тот свет одного. Без тебя ему там будет скучно. – Скальпель сверкнул в руке. – Так будет лучше для вас обоих, и мне меньше хлопот.

Предсмертный крик Элины потонул в булькающем кашле. Шкуродер стоял и смотрел, как кровавые брызги фонтаном вылетают из ее рта и оседают на его светлых брюках, покрытых пятнами уже подсохшей крови остальных членов семейства. Последняя капля до него не долетела, распласталась на полу алой кляксой, и он понял, что его жертва умерла. Но Шкуродер знал, что это еще не конец, а, наоборот, начало увлекательного творческого процесса, в который ему не терпелось погрузиться перед путешествием в пространство вечности. Он не в силах был отказать себе в этом удовольствии: от вида крови на него нахлынуло небывалое вдохновение.

Столовая показалась ему подходящим местом для любимого занятия, поэтому тело Элины он приволок к остальным. По пути заглянул в комнату девчонки: та мирно спала на кровати у окна. Находясь под действием снотворного, она, похоже, совсем не слышала диких криков Элины. Мелькнула мысль, что не мешало бы на всякий случай связать ее, чтобы не сбежала, но ему так не терпелось взяться за дело! Бескожие чудовища стояли за его спиной, разинув голодные рты, и глухо рычали. Ему не хотелось злить их.

Каждое из четырех тел Шкуродер разместил на отдельном столе, составив их в центре столовой. Семья Лобачевых чудесно смотрелась на белых скатертях (испачканную он выбросил, чтобы не портила вид: кровь на ней подсохла и приобрела неприятный грязно-коричневый цвет). Из-за ярко светящихся люминесцентных ламп столы и тела отчетливо отражались в огромных черных окнах напротив: непроглядная ночная тьма превратила их в зеркала, и Шкуродеру это особенно нравилось. Впервые он сможет полюбоваться всем процессом со стороны.