Санаторий «Седьмое небо»

Начинать решил с Лобачева-старшего. Первый надрез получился неровным, рука дрогнула от странного звука, похожего на тихий шепот, раздавшегося, казалось, прямо в голове. Шкуродер оглянулся и вздрогнул: рядом с его кровавыми демонами стояли бестелесные Лобачевы с застывшими от ужаса лицами. Взгляды их были устремлены на собственные тела. Похоже, они еще не до конца осознали, что с ними произошло. Уже поняли, конечно, что мертвы, но, казалось, еще не верили, что это навсегда. Шкуродер довольно улыбнулся. Впервые в его жизни жертвы могли видеть, как он творит. Впервые в его практике у него были зрители, способные оценить его мастерство. Это был отличный стимул, чтобы как следует постараться выжать максимум из своих возможностей.

Шкуродер опомнился лишь с рассветом. Он так вошел во вкус, что совершенно потерял счет времени. Почему-то коснувшиеся его творений солнечные лучи внезапно все обезобразили. При свете ламп он любовался содеянным, а в утреннем свете кровавая картина вызывала отвращение. К тому же навалилась такая страшная усталость, что скальпель выскользнул из его самопроизвольно разжавшейся обессилевшей руки. Такого с ним никогда прежде не случалось! Шкуродер поднял с пола свой инструмент, с которым никогда не расставался, недоумевая: только что он считал себя кем-то вроде талантливого скульптора, а теперь вдруг осознал, что он не кто иной, как обычный мясник. Вся проделанная работа мгновенно потеряла смысл, и он, отвернувшись от того, на что всю ночь смотрел с упоением, поплелся прочь из столовой.

У выхода висело зеркало в полный рост. Он остановил на нем взгляд, и его едва не стошнило: с подбородка свисала, дрожа, длинная нитка белой пенистой слюны. Шкуродер машинально отер подбородок, оставив на нем густой кровавый след, попытался стереть его другой рукой, но сделал еще хуже. Разочарованно цыкнул, плюнул себе под ноги и вышел в залитый светом холл с колоннами.

За окнами холла красовался горный пейзаж. Вдали, между горными склонами, утопал в белых облаках железнодорожный мост. Кое-где в просветах поблескивали рельсы. Вдруг Шкуродер краем глаза уловил какое-то движение – внизу, в парке. Опустив взгляд, он начал пристально осматривать деревья и кусты и будто заметил мелькнувшую в зарослях человеческую фигуру, но не был уверен, что ему не показалось. Еще какое-то время он стоял у окна, вглядываясь в зеленые и желто-оранжевые кущи, изучая безлюдные тенистые аллеи, и в нем крепло подозрение, что в парке кто-то прячется. Но время шло, а никакого подтверждения этому так и не появилось: ветви деревьев и шапки кустарника были неподвижны, даже ветер не тревожил их листву. Шкуродер решил, что ему померещилось: глаза устали за несколько часов кропотливой работы. Он потряс головой, пытаясь избавиться от навалившегося оцепенения, и вдруг вспомнил, зачем приехал в этот санаторий. Впереди у него было важное дело. Концентратор, который он включил в процедурной еще вечером, должно быть, уже накопил достаточно «частиц вечности», и установка давно была готова к запуску. Нужно только разместить в одном из ее отсеков донора, а в другой влезть самому и нажать кнопку «Пуск», расположенную рядом с выбитой на металлической поверхности буквой «П», означающей «пациент». Шкуродер отошел от окна и направился через холл к коридору. На этот раз за колоннами никого не было.

Девочка все еще спала. Было похоже на то, что она вообще не шевельнулась за ночь: казалось, она лежала в той же позе, в какой Шкуродер видел ее последний раз. Он взял ее на руки, измазав свежей кровью ее белый сарафан, подхватил под коленями свесившиеся вниз ноги в ярко-голубых сандалиях, отметив, что она легла спать, не разувшись. Это выглядело немного странно, но не так уж важно, чтобы раздумывать над этим. Шкуродер поспешил в процедурную.

Мерное гудение концентратора свидетельствовало о том, что устройство работало нормально. Девочка легко поместилась в отсеке для донора. Она так и не проснулась, оказавшись на твердой металлической поверхности. Шкуродер набрал нужную комбинацию, нажимая на кнопки в указанной в записях последовательности, выбрав ту, которая обеспечивала наиболее длительный период воздействия – по словам Элины, она была в пятой строке. Затем он, кряхтя, влез в отсек для пациентов, прикрыл за собой круглый стеклянный люк – тот захлопнулся с отчетливым щелчком. Кнопка «Пуск» уже была под большим пальцем, когда в коридоре послышались чьи-то шаги. Шкуродер испуганно вздрогнул, прекрасно зная, что в здании кроме него и девчонки живых людей нет, а призраки – так называемые «побочные эффекты» – ступают неслышно. Он хотел было выбраться, чтобы посмотреть, кого это там несет, но было уже поздно: в тот момент, когда он вздрогнул, палец дернулся и утопил кнопку до упора. В следующий миг барабан «стиральной машины» начал вращение, быстро ускоряясь, и перед глазами у Шкуродера все завертелось. Видимая часть помещения за стеклом люка слилась в сплошной разноцветный диск.

Побег