Санаторий «Седьмое небо»

Лев смотрел на разворачивающуюся перед ним кровавую сцену, не шевелясь, словно в каком-то гипнотическом оцепенении. Звериный вой оглушал, раздаваясь прямо внутри его головы, нарастая одновременно со страхом потерять контроль над собственным рассудком. Вдруг ему показалось, что куча липких, издающих чавкающие звуки тел постепенно уменьшается, как если бы жертва постепенно пожирала напавших на нее монстров. Их и в самом деле, становилось все меньше, и вскоре из-под кишащей кучи показались ноги Александра. Лев увидел, как существа, скачущие на теле поверженного мужчины, вонзают в него когти-скальпели и зубы-иглы, но не пожирают жертву, а сливаются с ней, исчезая внутри тела, которое, напротив, разбухает и растет. И меняется. Руки Александра стали походить на пучки ножей, связанных между собой за рукояти, одежда полопалась и рассыпалась в лохмотья, обнажив потрескавшуюся кожу, разъехавшуюся и сползающую с конечностей целыми лоскутами. И вот исчезло последнее существо. Остался лишь Александр, но узнать его теперь было невозможно. Вместо него на полу лежало гигантское бескожее чудовище, скаля саблевидные зубы и стуча по кафельной плитке ножами-пальцами. Оно, казалось, еще продолжало борьбу по инерции, но вдруг осознало, что нападавших больше нет, и заворочалось, начиная подниматься. Дверной проем оказался тесен для его раздавшихся плеч, и обезображенный Александр ввалился внутрь лаборатории, едва не рухнув прямо на Льва, чудом успевшего отскочить к противоположной стене.

Александр-монстр с черными глазами-дырами раскрыл бездонную пасть, утыканную несколькими рядами игловидных зубов. Оттуда, из пасти, хлынул нестерпимый смрад, вызвав у Льва приступ удушья. Отступать было некуда: за спиной – холодный кафель, впереди – чудовище, огромное, как гора, уже приготовившееся обрушиться на него, слева – кушетка. В отчаянной и заведомо тщетной попытке хоть как-то защититься Лев схватил ее обеими руками и, выставив железными ножками вперед, ринулся прямо на чудовище.

Что произошло потом, до него дошло не сразу. Почему-то кушетка не встретила препятствия на своем пути и свободно прошла сквозь то место, где должен был стоять перевоплощенный в монстра Александр, а ноги Льва споткнулись о тело прежнего Александра, лежащего на полу возле открытого люка. Потеряв равновесие, Лев полетел головой вперед, выпустив из рук кушетку. В следующий миг он с размаху впечатался лбом в дверной косяк, отчего перед глазами вдруг взметнулся звездный фонтан и вскоре погас, уступив место сплошной темноте.

Лев лежал и смотрел в эту темноту, чувствуя, что и она тоже на него смотрит. Взгляд ее невидимых глаз был тяжел и давил, словно чугунные гири. Хотелось спрятаться от него, но деться было некуда: враждебный взгляд темноты шел отовсюду, и скрыться от него было невозможно. И выносить его было невозможно: казалось, сознание Льва плавится под его натиском. И вот Лев уже не был уверен, что понимает, кем является на самом деле. Ему казалось, что темнота знает о нем больше, чем он сам. Ей известно все, что сам он так старательно вытеснял из своей памяти и теперь не мог вспомнить, что же это было, зная лишь, что это что-то неприглядное, постыдное, унизительное. Лев был уверен, что у каждого человека есть в прошлом такое, что хочется спрятать. Он ничем не хуже остальных. Не лучше – да, но и не хуже. Обычный человек. Все прячут, и он спрятал, в надежде показаться самому себе немного порядочнее. Одного он не учел: от темноты ничего спрятать нельзя.

Внезапно все изменилось: неизвестно откуда появившийся узкий краешек солнца разбрызгал повсюду ослепительные лучи, и темнота поблекла и растаяла. Ощущение чугунных гирь, придавивших веки, вмиг исчезло, и Лев смог открыть глаза. Солнечный свет густо лился в дверной проем из соседней комнаты, наполняя живительной силой утомленное тело. Он повернул голову в одну сторону, потом в другую, оглядывая пространство и прислушиваясь к собственным ощущениям, чтобы оценить серьезность травмы. Странно, но ожидаемой им вспышки боли не было. Не было и монстра-Александра. На полу рядом с ним лежал обычный Александр, бездыханный, как и прежде. Лев осторожно поднялся, опасаясь, что после удара лбом о дверной косяк может не удержать равновесие, но встать на ноги удалось легко. И совсем, совсем ничего не болело! В это невозможно было поверить! Так не бывает! В чем же дело? Почему он не чувствует последствий удара?

Вскоре все выяснилось. И хотя Лев уже подозревал, в чем причина, все равно перепугался до ужаса, увидев собственное тело, лежащее в том месте, с которого он только что встал. Он, собственно, и стоял-то на самом себе – невесомый, как солнечный луч. «Выходит, я теперь то ли фантом, то ли призрак, и душа покинула мое физическое тело», – понял Лев и присмотрелся к своей материальной версии: живой ли? С облегчением заметил на шее пульсацию вен – значит, жив. Уже неплохо. Все-таки, еще фантом – не призрак! Ладно… а дальше-то что?