Санаторий «Седьмое небо»

Вера остановилась в двух шагах от бетонного парапета, за которым была пустота, и, порывшись в карманах плаща, извлекла какой-то предмет. Через мгновение у Льва зазвонил телефон – у того Льва, что был из плоти и крови. А Лев-фантом стоял и смотрел на самого себя, зная до мельчайших подробностей, что будет дальше.

«Посмотри в окно!» – потребовал голос жены, вырвавшись из динамиков. От неожиданности Лев уронил аппарат на пол и обернулся. Изменившись в лице, он ринулся вперед, пробуравив Льва-фантома насквозь.

– Откуда она узнала?! – взревел он, нависнув над секретаршей Любой, а телефон на полу выдавал снова и снова: «Посмотри в окно!»

Лев-фантом знал, что скоро Лев-человек в гневе раздавит досаждающий аппарат ногой и выбежит из ресторана. Потом он долго будет плутать по лабиринтам огромного здания в поисках выхода и, когда окажется на улице возле торгового центра, будет уже поздно: он найдет Веру лежащей на асфальте с дикой улыбкой на безжизненном лице, пересеченном кровавым ручейком, проложившим свое русло через левую щеку от виска к подбородку, срывающимся оттуда частой капелью на шею, а затем стекающим к горловине платья и впитывающимся в ткань. Лев-человек поймет, что опоздал.

Лев-фантом взобрался на подоконник и шагнул вниз с двадцатого этажа, зная, что до прыжка Веры есть еще несколько минут. Хотя и не питал никаких надежд на то, что ему удастся изменить прошлое. Прошлое – от слова «прошло». Однако страстное желание исправить роковую ошибку толкало его эфемерное тело вперед.

На мгновение Лев завис в воздухе прямо перед Верой, тщетно пытаясь удержать ее от шага в пустоту. Но все случилось: Вера покачнулась, сорвалась с парапета и стремительно полетела вниз. Полы плаща взметнулись за ее спиной, затрепетали и на уровне второго этажа зацепились за край рекламного щита. Рывок, треск раздираемой ткани, и следом – глухой, едва уловимый стук тела о тротуарную плитку.

Из дверей торгового центра хлынула толпа, окружая тело Веры. Послышался визг тормозов: автомобили останавливались рядом с местом происшествия, образуя «пробку». Лев-фантом спикировал вниз. Как и в прошлый раз, при виде кровавого ручейка на лице жены в глазах у него потемнело.

Седьмое небо

Глаза привыкли к полумраку, и Лев обнаружил себя в знакомом коридоре санатория с множеством дверей вдоль стен. Вдали светился выход, за которым была видна часть холла с колоннами. Вокруг царила абсолютная тишина. Признаков присутствия Александра-монстра или убегающих от него жертв не было. Лев настороженно скользнул взглядом по дверям и медленно направился к выходу.

Воодушевляла мысль о том, что ему удалось-таки вырваться из замкнутого круга, в котором – он подозревал – можно было застрять навеки. После вновь пережитой трагедии, случившейся с Верой, душу нещадно саднило. Почему он раньше не замечал, что все давно к этому шло? Как безумный, обвинял жену в том, что, решившись на самоубийство, она предала и его, и Раюшку. До сих пор Лев считал, что Вера их бросила, ослепленная эгоистичной ревностью и жаждой мести. На самом деле это Лев бросил ее и дочь, отгородившись от назойливости бытовых проблем «важными» делами и звуконепроницаемыми стенами. В течение восьми лет одиночества и ощущения собственной ненужности в жене рос и креп комплекс неполноценности, который и привел ее на ту крышу. А Лев, наступивший на телефон вместо того, чтобы ответить, тем самым «спустил курок». И долгие годы он сам себя обманывал, страшась посмотреть правде в лицо. Ведь это означало признать, что он – убийца… ну, или почти убийца.

Чувство вины навалилось бетонной плитой. Считать виноватой Веру было гораздо легче.

Уже собираясь выйти из темноты в светлый холл, Лев остановился: показалось, что за одной из крайних дверей кто-то тихо плачет.

Уверенный, что вновь окажется в одном из фрагментов своего прошлого, Лев шагнул сквозь дверь, приготовившись выслушивать упреки рыдающей жены, и от неожиданности замер, узнав сгорбленную женщину в черном, склонившуюся над лежащим на кровати бледным неподвижным ребенком, судя по коротко остриженным волосам – мальчиком.

– Хибла? – Лев вдруг понял, что совсем забыл о существовании своей новой мистической знакомой, и был очень удивлен, встретив ее здесь.

В комнате было сумрачно. Бьющие в окна солнечные лучи выглядели странно тусклыми, будто покрылись мутным налетом, и сам воздух казался вязким и темным. Лев догадался: горе, не умещающееся в тощем теле маленькой женщины, вырвалось наружу и подобно грязной воде затопило все пространство между стенами и потолком.

Хибла не повернулась. Плечи ее вздрагивали, а между всхлипами слышалось невнятное бормотание. Прислушавшись, Лев разобрал одно и то же повторяющееся слово: «Мертвый… мертвый… мертвый…».

– Хибла… – снова позвал ее Лев, и тогда она резко вскрикнула, повернувшись к нему лицом:

– Они его убили! Убили моего Энвера!