Санаторий смерти

Эллери услышал, как открылась дверь в ванную позади его спальни, и почти тут же закрылась снова. Инспектор, держа в руке лезвие в синей обертке, снова вышел в кабинет. Эллери, раскрыв рот от удивления, взирал, как отец направляется к себе.

— Полежи еще немного, Эллери, — посоветовал ему отец, остановившись в дверях. — У тебя просто ошалелый вид. Ты явно недоспал.

Не успел отец выйти в коридор, как Эллери бросился в спальню. Никки нигде нет. Кровать заправлена. Все в безупречном порядке. Он распахнул двери стенного шкафа. Никого. Он остановился у кровати, лихорадочно размышляя.

Конечно, она сбежала ночью. Решила сделать его козлом отпущения. Велье был прав. Каким дураком он оказался!

— Пет!

Эллери за что-то зацепился и поглядел вниз.

— Пет!

Маленькая рука с ярко-красными наманикюренными ногтями появилась из-под кровати и схватила его за штаны.

— Все в порядке? — шепнула Никки. Он поспешил закрыть дверь в спальню.

— Да.

Никки вылезла из-под кровати. Она надела его белую шелковую пижаму, в которой спокойно могли поместиться по меньшей мере две девушки ее размеров. Эллери засмеялся.

— Что тут смешного? — спросила она, выволакивая из-под кровати свой чемодан.

— Поглядите в зеркало — поймете.

— Поглядите-ка лучше сами. Вы что, бросили бриться? Настоящий кактус.

— Советую вам переодеться, — сказал он. — Я дам знать, когда отец уйдет из дому.

Выйдя в коридор, Эллери к удивлению своему услыхал в гостиной голос доктора Праути.

— Ха! Ну я просто не мог отказать себе в удовольствии лично сообщить вам эту новость и поглядеть на выражение вашего лица. Я специально приехал.

В гостиной Эллери застал не только полицейского врача, но и сержанта Велье. Велье, пребывая в некотором смущении, поглядывал на шефа, который стоял перед ним в нижней рубахе и брюках со свисающими подтяжками. Физиономия Праути, наоборот, выражала что угодно, только не смущение. Казалось, он в первый раз в жизни веселился от всей души, хохоча во все горло и закидывая при этом голову.

— Ха! Ха! Ха!

— Прекратите ваши глупые смешки, — сказал инспектор раздраженно, — и расскажите мне толком, что показало вскрытие.

— Инспектор! — с трудом перевел дыхание Праути. — Вы не будете иметь ничего против, если я буду называть вас инспектором, инспектор? Или будете? Итак, инспектор, я специально приехал сюда, чтобы сообщить вам эту новость лично. Значит, на вилле у Браунов отравился осел, да? Это, случайно, были не вы? А?

Инспектор повернулся к сержанту.

— Он что, пьян?

У Велье был такой вид, будто он вот-вот разрыдается.

— Нет, сэр. Неприятная история, сэр.

— Послушайте, инспектор Квин, — продолжал Праути. — Я сегодня встал в шесть утра, проклиная все на свете. Я потащился в морг. Я натянул халат, резиновые перчатки и велел своим людям везти каталку с трупом. Они привезли ее, покрытую простыней. Каталка всю ночь простояла в холодильнике. Я снимаю простыню, и что же вижу, инспектор? Что открывается моему пораженному взору?

Праути сделал эффектную паузу.

— Ну, короче, что же вы там увидели? Говорите же!

— Статую! Гипсовую статую! Ха! Ха! Ха!

— Секундочку, — перебил его инспектор Квин. — Я что-то ничего не пойму из того, что он тут говорит.

— Дик, друг мой, как вас провели! Велье говорит, что это гипсовая статуя Брауна, которая стояла в нише у его кабинета.

Инспектор Квин повернулся к сержанту.

— Это правда? — спросил он спокойно.

Велье побледнел как мел, откашлялся и сказал:

— Так точно, сэр. Я глазам своим не поверил, но все именно так, как говорит доктор. Я сейчас же позвонил в санаторий. Флинт еще дежурит там. Он говорит, что статуя из ниши исчезла, — разумеется, раз она лежит в морге. Один бог ведает, куда делся труп.

— Но…

На целую минуту в комнате воцарилось молчание.

Затем инспектор спросил:

— Вы на машине?

— Так точно, сэр.

— Я сейчас буду готов.

Не удостаивая Праути взглядом, инспектор Квин быстро вышел из комнаты.

— Я просто подумал, что вам будет приятно услышать эту историю от меня, — крикнул Праути ему вслед.

У себя в кабинете Эллери повязал галстук — пришлось обойтись без зеркала. Затем застегнул не на те пуговицы жилет и как раз собирался надеть поверх него куртку, но тут дверь спальни отворилась, и Никки высунула голову в кабинет.

— Все в порядке? — прошептала она.

— Отец уйдет через несколько минут, — ответил Эллери торопливо. — Я, впрочем, тоже.

— А что делать мне?

— Убрать в квартире. Заказать необходимые продукты. Пусть запишут все на наш счет. Вы — новая повариха. Ужин в семь. Но чтобы секунда в секунду.

— Что там случилось, Эллери? Нашли убийцу? Эллери второпях схватил шляпу.

— Нет. Потеряли труп.

11

Оставив свою машину у въезда за «Храмом здоровья», Эллери Квин пошел прямо к «могиле», которую Амос выкопал на опушке леса. Яма была уже в метр глубиной, а куча земли рядом — по плечо, если стоять на дне. Минула половина девятого, однако Амос еще не принимался за работу. Лопата торчала из рыхлой земли в ожидании, когда он придет и продолжит свои зловещие приготовления.

Из лесу доносилось веселое чириканье птиц, временами заглушаемое громким карканьем ворона.