Сандра (СИ)

Сандра обратила взор на девушек в одинаковых платьях ярко-голубого цвета — они не носили траур, да и не особо скорбели. Воспоминания о Лаэрте уже успели принять абстрактные формы, что позволило сестрам беззаботно смеяться над пошлыми остротами господина Лабаза. Милретт вела себя более сдержанно, недели ее младшая сестра. Ники, отдавшись во власть детской необузданности, заливалась пронзительным, звонким смехом, запрокинув голову на подушки и дрыгая ногами всякий раз, когда Ален отпускал какую-нибудь шуточку. Миля же смеялась тише и всегда стыдливо прикрывала рот рукой; между тем ее уже сформировавшееся сознание семнадцатилетней девушки, в отличие от ребяческих каприз Ники, требовало нечто большего, чем невинные беседы. Это можно было распознать по ее горячим, отрывистым взглядам, которые она бросала на Лабаза исподтишка. Но он делал вид, что решительно не замечает отчаянных попыток Мили обратить на себя внимание и больше заигрывал с ее сестрой, чтобы набить себе цену.

Сандра пожалела, что пришла сюда. Ей вдруг стало нестерпимо находиться с теми, кто будто уже и забыл, в чьем доме находится и кому обязан своими беспечными минутами. Она сидела в стороне, одна среди всех облаченная в черное платье, налагающее запрет на все радости, и чувствовала себя безмерно одинокой.

Но тут внимание Алена Лабаза, охлажденное отпором Сандры, вновь соизволило обратиться на неприступную вдову.

— Так вы супруга того самого Лаэрта Мильгрея? — внезапно спросил он, и в его насмешливом тоне послышалось оскорбление. Слова «того самого» были сказаны с таким едва прикрытым намеком, что Сандра покраснела, хоть и не сразу поняла, что имелось в виду. — И когда же он успел жениться? Что-то о свадьбе никто не говорил, а вот весть о его гибели в том злополучном ущелье гремела по всей округе…

— Свадьба не была пышной, мы не хотели лишнего шума, — отговорилась Сандра, но Лабаз не удовлетворился ответом. Она посмела отдернуть руку от поцелуя, и он теперь мстил ей за это, заставляя краснеть и нервничать. Этот человек привык к женскому обожанию и столь резкий отказ воспринял как личное оскорбление. Ален Лабаз видел в едва знакомой девушке угрозу своему авторитету и, боясь, как бы сестры не стали над ним посмеиваться, старался поставить в неловкое положение виновницу его конфуза.

— Вам очень повезло: вы стали обладательницей такого великолепного дома… — произнес молодой человек, окидывая взглядом гостиную. — Такое приобретение без труда скрасит утрату…

Увидев, как пронзительно заблестели глаза Сандры, Ален нанес последний, сокрушительный удар:

— Черный цвет вам к лицу, и, не сочтите за дерзость, но я лично считаю, что замуж можно выйти и во второй, и в третий раз, а такое состояние, какое оставил вам ваш супруг, — действительно хорошая находка… Так что не отчаивайтесь!

Сандра побледнела. Она не знала, что ответить на эти бездушные слова! Ален Лабаз без обиняков обвинил ее в корысти, а она даже не могла себя защитить. Казалось, стоит девушке произнести хоть слово в свое оправдание, как этот пронырливый лис нагло рассмеется ей в лицо.

Наступило тягостное молчание. Миля и Ники замерли и посмотрели на Сандру, но та молчала.

— Что ж, мы простим госпожу Мильгрей за ее немногословие. Она еще не оправилась после утраты, — вызывающе произнес Ален, повернувшись к сестрам, а весь его вид говорил: «Что взять с этой невежи? К чему тратить на нее свое время?»

Те улыбнулись, хотя и не очень уверенно. Атмосфера веселья была упущена без возврата — с появлением Сандры перед сестрами приоткрылась завеса в реальный мир, и они, пристыженные, с опущенными взорами, сидели между тем, кто всеми силами старался увлечь их неопытные натуры в круг порочного веселья, и той, которая одним своим печальным видом взывала к их заснувшей совести. Девочки оказались перед выбором. Перед ними открылось два пути — стать кокетками, не признающими ни благодарности, ни чувства сострадания, продавшись обществу Алена Лабаза, — или же вырваться, стряхнуть с себя этот одурманивающий сон. И они сделали свой выбор.

Нерешительно и робко, превозмогая угрызения, Милретт обратилась к Сандре с наигранным сочувствием:

— Что-то ты сегодня бледна, не лучше ли тебе полежать?..

Поняв намек, та кивнула и неслышно покинула яркую гостиную, а за ней тут же грянули раскаты возобновленного смеха.

— Все вдовушки слишком зациклены на своем прошлом, — заявил Лабаз и, наклонившись к уху Милретт, прошептал ей что-то, что возбудило немалое любопытство младшей сестры.

— Что, что он тебе сказал, Миля?! — требовала девочка, дергая сестру за рукав, но та лишь краснела и хихикала.