Сандра (СИ)

Обернувшись через плечо, Сандра еще раз посмотрела на общество, из которого ее вежливо изгнали. Бедняжки были слишком одурманены первым в своей жизни кавалером. Как бы расстроился Лаэрт, увидя все это! Он хотел, чтобы Сандра служила его воспитанницам примером, но она, будучи ненамного старше Милретт и обладая покладистым характером, не могла явиться для сестер авторитетом. Без строгого надзора Лукреции они совсем отбились от рук, и в том Сандра чувствовала свою вину. Ох, во что она впуталась? И где искать выход?

29

Вереницей нескончаемого однообразия тянулись дни. Под конец бабьего лета погода радовала горожан медовым теплом, словно вознаграждая их терпение за время долгих дождей. Солнечные блики сверкали в окнах домов, обволакивали крыши и печные трубы, скакали озорными зайчиками по тротуарам по-прежнему тенистых, но уже несколько поредевших аллей. Листва начала проблескивать желтизной, но дыхание тепла еще было сильно; своими заключительными аккордами оно завершало праздник лета.

И люди будто почувствовали это, спеша насладиться последними жаркими деньками. На набережной процветали массовые гулянья, скамейки пестрели разноцветными красками одежд, а море казалось безмятежно-спокойной декорацией. В безоблачной бледно-голубой вышине стаи потревоженных толпой птиц делали обширные круги, прежде чем всем до одной осесть на крыше близстоящего дома.

Глядя на безмятежность окружающего мира, вдыхая медовый воздух, в котором угадывались едва заметные оттенки приближающейся осени, ощущая на своем лице мимолетное прикосновение паутины, — трудно было поверить, что скоро, совсем скоро наступят холода, набережная опустеет, покроется тонкой корочкой льда, и все замрет в оцепенении на долгие месяцы.

А в особняке Мильгреев царила суета. Слуги гремели на кухне посудой; велись последние приготовления к приему гостей — близился намеченный Вечер памяти, посвященный одновременно отцу, погибшему несколько лет назад в горах, и сыну, который, как думали все, разделил его участь годами позже в тщетных попытках разыскать останки пропавшей экспедиции. Мильгрей-старший и Дуглас Арбаль (отец Мили и Ники) пользовались уважением среди пожилой аристократии, поэтому на Вечер памяти должны были явиться почтенные мужи общества.

В главной зале, где уже покрыли скатертью длинные банкетные столы, на застеленной алым бархатом тумбе мрачно возвышались два портрета, перетянутых черной лентой в правом углу. На них были изображены пожилой господин с требовательным взглядом утомленных глаз и белокурый юноша — его сын. При беглом осмотре между ними нельзя было обнаружить и тени сходства — Лаэрт внешностью пошел в мать, — лишь в глазах у обоих застыло до боли похожее выражение утомления и грусти.

Сандра разглядывала портреты, вслушиваясь в приглушенный смех прислуги, что эхом доносился из коридора. Им тоже не было дела до того скорбного мероприятия, для которого они с таким усердием вылизывали дом: приготовить еду, накрыть столы — вот, какова была их задача, чтобы в итоге получить деньги. Каждый думал лишь о себе. Вот и сегодня вечером сюда пожалует много богатых, расфранченных господ, которые, отдавая дань приличию, пробубнят за столом речь, восхваляющую усопших, и тут же погрузятся в обсуждение последних сплетен.

«Что я знаю об этих людях? — думала Сандра, разглядывая портреты. — Ровным счетом ничего, но мне кажется, что лишь я одна понимаю грусть в их глазах. Другие ее не заметят. «Они оба умерли. Что докапываться до проблем, терзавших их при жизни!» — скажут они. Мне кажется, что я смогла бы все объяснить. И отец, и сын любили недостойных женщин, и эта сердечная привязанность лишила их жизнелюбия. Я одна вникла в неразделенное ими чувство, поэтому меня не покидает ощущение, будто я знакома с этой семьей много лет».

Приближался траурный вечер, все было готово и дожидалось прихода гостей, только вот Сандра почему-то начала испытывать все возрастающее волнение. Напрасно она заставляла себя глубоко вздыхать, чтобы прогнать давящее чувство тревоги; ее колени дрожали, а по телу прокатывалась ледяная волна страха. Сюда придут чужие люди… Они будут спрашивать ее, удивляться, сожалеть… А что же делать ей? Она единственная, кому известна истинная причина гибели Лаэрта, и эта тайна терзала ей душу. Конечно, никому и в голову не придет, что всему виной какой-то шофер: господа ведь часто недооценивают свою прислугу. Но почему именно Сандра должна расплачиваться за чужие ошибки, за чужие преступления? Она не могла справиться с собой, ей хотелось убежать, закрыться в своей спальне, — только бы не присутствовать на этих поминках.

Эхом раздался звон колокольчика, возвещая приход первого гостя. Сандра неловко оправила на себе платье из черного бархата и оглянулась на стоящих за ее спиной сестер Арбаль. Обязательный строгий наряд, кажется, присмирил их; бледные, с высоко уложенными прическами, они выглядели не по-детски серьезно, и теперь будто раскаивались за свое прошлое поведение. Кивнув, Миля молча вышла в холл, чтобы встретить первых пожаловавших «на огонек».