Сандра (СИ)

Последней вошла пара, ставшая единственными людьми, которых узнала Сандра. Это была Беатрис Лонтревски со своим неизменным спутником, господином Файдельшином. Высокая белокурая дама гордо переступила порог дома, в котором жила много лет назад, и величаво, об руку с любовником, проследовала вглубь залы, смотря на всех сверху вниз. «Я здесь самая красивая. Никто не может сравниться со мной. Я здесь хозяйка, весь этот дом совсем скоро будет принадлежать мне», — говорил ее надменный, колючий взгляд. Господин Файдельшин выглядел рядом со своей дамой жалко. Его круглая, лысая головка, неумело прикрытая париком, едва доставала Беатрис до плеча, но весь он набычился и надулся, как павлин, и гордился уж если не собой, то женщиной, которая целиком и полностью ему принадлежала… Чего греха таить: случилось это благодаря материальным возможностям уже немолодого Файдельшина.

Заметив незваных гостей, присутствующие переглянулись: всем было известно, что Беатрис много лет назад отреклась от этой семьи ради распутной свободы, поэтому здесь ее никто не ждал. Но, видимо, теперь женщина наконец вспомнила о бывшем супруге и о сыне, решив почтить память тех, кого не хотела замечать при жизни.

— Что ж, кажется, все в сборе, — заметил Герберт, видя оцепенение Сандры. — Может, проследуем к столу? Ждать еще, думаю, бессмысленно.

Она взволнованно глянула в сторону гостей и, к своему стыду, задрожала. Нет, ей вовсе не хотелось идти туда, не хотелось, чтобы на нее обратилось всеобщее внимание, но стоять дальше у дверей под руку с господином Лабазом — значило компрометировать его репутацию, поэтому Сандра кивнула и героически двинулась под перекрестный огонь взглядов.

— Не бойтесь, мой друг, — ласково шепнул ей на ухо мягкий голос Лабаза. Как же тепло, как по-домашнему прозвучало это «мой друг», — и Сандра зарделась от непрошенного удовольствия.

30

После обмена любезностями все устремились к яствам, что подали на роскошно сервированный длинный стол, где хрусталь сверкал миллионами световых бликов, накрахмаленные салфетки треугольниками возвышались над выпуклыми блестящими крышками блюд, а от скрещивающихся огней падали неуловимые тени. Люди будто только за этим сюда и пришли — на два одиноких портрета почти никто не смотрел, все исходили слюной при виде деликатесов.

Сандра впервые видела столько еды в таком количестве, но почему-то не испытывала голода. Да, мертвые подавали живым прекрасный повод набить животы, вволю почесать языки, да насладиться алкоголем. «Разве думают они сейчас о двух несчастных, почтить память которых пришли? — размышляла Сандра, глядя на холеные лица гостей. — А эта дама, Беатрис, что теперь с отменным аппетитом поглощает анчоус, — она же всегда думает лишь о своей выгоде! За всю свою жизнь она не ударила пальцем о палец, чтобы как-то заслужить это последнее право — почтить память сына и мужа. Неужели Беатрис не видит, как похож на нее Лаэрт? Неужели совесть совсем не говорит в ней? Оглянись, посмотри на портрет! — так и хотелось крикнуть Сандре через весь стол. — Ведь это твоя плоть и кровь, это твой сын, до которого тебе никогда не было дела!»

Вялый разговор, как это часто бывает, плавно перетекал из одной темы в другую; жевали набитые рты, усердно работали челюсти, а слуги только успевали подносить и уносить посуду, обслуживая господ, которые изредка обращались к хозяйке с какими-то деликатными вопросами. Сандра отвечала односложно, потому что не знала, как себя вести и о чем говорить с этими чужими людьми. То и дело по ее лицу скользили взгляды. «Кто ты такая? Откуда здесь взялась? — говорили они красноречивее любых слов. — Неужто вышла замуж по расчету, а скоропостижная гибель мужа — твоих рук дело?» Никто из этих людей не знал правды, да и не поверил бы, откройся она им сейчас.

Десерт подали точно по волшебству: соблазнительные лакомства из крема и фруктов — чудеса кондитерского искусства, и застолье продолжилось в обычном порядке, разве что не играла музыка. Повсюду царила атмосфера скорби, не слышалось также привычного звона бокалов. Среди приглушенных голосов, где суматоха иногда сменялась молчанием, рядом с собой отчетливее всего Сандра слышала бархатный голос господина Лабаза, который сидел от нее по правую руку. Нисколько не смущаясь молчанием вдовы, галантный собеседник продолжал что-то тихо ворковать, а она даже не старалась вникнуть в смысл его слов — не потому, что он был ей неприятен, а потому, что слишком устала за последние месяцы.

— Хорошо выглядишь, Сандра!

Это сказал другой, будто знакомый голос. Девушка вздрогнула и осмотрелась. Слева, наискосок от нее, за столом сидела Лаура — как только она не заметила ее сразу среди гостей?! Сандра оцепенела: эта женщина знала о ее прошлом и была готова покровительствовать ей, если бы не роковая встреча с Лаэртом Мильгреем. Угадав в лице бывшей дикарки, а ныне — наследницы состояния, — следы замешательства, Лаура блеснула проницательными глазами.