Санькины бусинки (сборник)

Письма с севера она так и не дождалась, а сама писать не решилась, чтобы не подвергать любимого опасности разоблачения. Повторение давнего поступка Вовки повергло Веронику в глубочайшую депрессию, и она совсем забыла о вероятности получения вызова в Ирак. К ее неудовольствию, через три месяца, как гром среди ясного неба, ее, как члена семьи советского специалиста, вызвали в Москву, и ехать надо было уже через несколько дней. Вероника вдруг осознала, что эта поездка сейчас как нельзя кстати: от горя и обманутой любви она готова была бежать хоть на край света! За четыре дня она должна была рассчитаться на работе, собрать вещи, сдать квартиру знакомой женщине, попрощаться с друзьями и собрать сына. Последнее из всего вышеперечисленного, было, пожалуй, самым приятным: наконец-то они с сыном Максимом будут вместе, хоть и при таких обстоятельствах.

В самый последний день перед вылетом в Москву, когда все хлопоты закончились, Вероника осталась одна в опустевшей квартире. Сына ей должна была привезти бабушка следующим утром. Она вдруг почувствовала приступ какой-то пронзительной тоски: она не хотела ехать ни в какой Ирак! Что ее ждет там? Нелюбимый муж, постылая постель, неустроенный быт, одиночество среди чужих людей с отличными от ее привычного окружения взглядами и устремлениями и замкнутое пространство поселка? Все это ради мифического благополучия когда-нибудь потом? Но она хочет жить сейчас, да и ради какого будущего она все это затеяла и с кем? Все, что у нее было в жизни важного, остается здесь, в Союзе. Что из привычного и любимого здесь она найдет, вернувшись? И что ждет ее в той незнакомой стране?

Ей припомнилась одна из прощальных сцен перед отъездом. Пожилой военный, руководитель одного из городских учреждений, почему-то пошутил:

– Ну, Вероника, смотри со своим боевым характером революцию там не устрой. Да не поджарься – там ведь пекло!

Если бы он знал, какими пророческими в самом прямом смысле окажутся его слова! Так, с нежеланием, а может быть, с каким-то предчувствием, Вероника все-таки вылетела вместе с шестилетним сыном сначала в Москву, а затем в Багдад.

* * *

В Москве шел мокрый снег, было промозгло и холодно, как и положено в конце ноября. Все теплые вещи, которые были взяты с собой, Вероника натянула на себя и на Максима. Огромный самолет ИЛ-62 оказался очень комфортабельным, обед горячим и вкусным, стюардессы ослепительно красивыми и улыбчивыми. Такого шика Вероника в своей жизни никогда не видела, и это приятное ощущение изменения качества своей жизни в невероятно лучшую сторону заслонили и ее неохотное согласие на выезд, и ее тревожный внутренний голос.

Они с сыном почти пять часов наслаждались этим чудесным полетом. Где-то в середине пути помахали на прощание в иллюминатор возвышающемуся над облаками Эльбрусу, долго наблюдали за серо-коричневым изломанным бесконечным ландшафтом внизу за Каспийским морем. Голос стюардессы объявил, что они вскоре произведут посадку в аэропорту Багдада, температура воздуха в столице Ирака плюс тридцать пять градусов.

Вероника оторопела! Для нее почему-то неожиданностью оказалась жара на тридцать третьей параллели! Она просто летела в Ирак, ничего не зная ни о стране, в которую отправилась за счастьем вместе с сыном, ни о климате в этой стране, ни о людях этого чужого мира. Они с сыном были одеты в зимние вещи, переодеться в самолете немыслимо и не во что. Максима она как могла раздела, а сама осталась в теплых колготках и сапогах, да еще и в свитере.

Горячий воздух встретил их у трапа, но в аэропорту было прохладно: Вероника впервые ощутила на себе работу кондиционера, до этого она ни разу не видела его в действии. Зато в автобусе, который их встретил и целый час вез в гостиницу посольства, кондиционера не было, и Веронике было не до финиковых рощ вдоль дороги и непривычной архитектуры. Максим то и дело показывал за окно, а Вероника просто изнемогала от жары, потела и думала только о душе в номере гостиницы. После долгожданного душа Вероника, оглядевшись, подумала, что все не так уж плохо. Вокруг красота, вежливые чиновники решают все её проблемы (на страже их с сыном безопасности родной Советский Союз), – значит, все будет хорошо. Сын рядом, перспектива материального благополучия светится впереди. Что же, жизнь прекрасна!

* * *

Уже к обеду следующего дня жизнь перестала казаться ей такой уж прекрасной. Оказалось, что до поселка, вблизи которого строился элеватор, пять часов пути. Прямого попутного транспорта не было, поэтому сначала им предстояло отправиться в кабине грузовика до областного центра, откуда их направили прямо в поселок, где ждал Сергей. Лобовое стекло КАМаза отсутствовало. Ехать было не жарко, но всё же некомфортно. Это обстоятельство вернуло Веронике те неприятные мысли, что появились еще дома.