Санта-Барбара 2

Перл мгновенно отметил про себя, что девушка выглядит очень плохо. Ее лицо было серым, словно вата. Абсолютно безразличный взгляд ее потухших глаз даже не загорелся любопытством при виде незнакомца. Кстати, одной из причин, по которой доктор Джастин Мор направил Перла сюда, была то, что Келли Кэпвелл и Перл не знали друг друга. Перл появился в доме Кэпвеллов уже после того, как Келли отправили в клинику. Поэтому даже при первой встрече она не могла выдать его неосторожным словом или взглядом.

Увидев ее, Перл замер. Он мгновенно понял, кто сейчас находится перед ним. Однако предпринимать ничего не стал, поскольку это была их первая встреча. Тем более в такой обстановке. Он лишь автоматически отметил номер палаты и плохое состояние девушки.

На мгновение остановившись перед ней, он заглянул ей в лицо, словно настоящий умалишенный и жалобным хныкающим голосом произнес:

— Меня уводят. Мне не дают высказаться. Ну что ж, пусть это будет моя последняя пресс-конференция…

Санитары тащили Перла по коридору.

— Вы не заткнете рот Дику Никсону!.. — завопил он снова. — Я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций!.. За меня должны заступиться все. И Курт Вальдхайм, и Леонид Брежнев, и Мао… Я — не псих! Я — президент! Я — президент!

Вскоре его крики затихли в коридоре.

Так для Перла начался первый день пребывания в клинике доктора Роулингса.

Несмотря на краткость своих встреч с главным врачом и с Келли, он многое уяснил для себя. Во-первых, Роулингс, несмотря на внешнюю скромность, человек решительный и властный. Все в клинике подчиняются не то что слову — даже одному жесту Роулингса. Далее. С больными здесь особо не церемонятся. А что касается Келли, — то она, очевидно, находится сейчас в ужасном состоянии. Похоже, что ей вкатывают такие дозы лекарств, что она потеряла всякую способность сопротивляться царящему в клинике насилию над больными.

Что ж, для оценки обстановки на первый раз этого было вполне достаточно. Остальное станет ясно с развитием событий…

На этот раз Дэвид возился с дровами гораздо меньше. Сухие щепки вспыхнули мгновенно. Через несколько минут в камине ровным пламенем горели дрова.

В комнате сразу же стало уютно и тепло.

Удовлетворенно потерев руки, Дэвид прошелся по комнате.

— Джулия! Где ты? — крикнул он.

— Я — здесь! Принимаю душ! — из ванной раздался ее голос.

Дэвид подошел к двери.

— Отлично! — крикнул он. — Когда ты закончишь, в комнате будет совсем тепло.

Пока Джулия была занята, Дэвид уселся на каминный выступ, чтобы быть поближе к огню, и стал греться. Взгляд его случайно упал на сумку для теннисных принадлежностей, из бокового кармашка которой был виден кусочек полотенца.

Лицо Дэвида исказила гримаса ярости. Он потянулся к сумке и торопливо вытянул из нее полотенце. Улики, которая была раньше завернута в эту окровавленную тряпку, на месте не было.

Дэвиду мгновенно все стало ясно. Это Джулия! Как он ни пытался отвлечь ее внимание, она все-таки добралась до сумки и обнаружила там улику. Но куда же она подевала гантелю?

Сейчас перед Дэвидом стали две почти неразрешимые проблемы: как найти улику и как заставить молчать Джулию… И, вообще, что она могла подумать о нем? Очевидно, она сразу решила, что он — убийца… Если это так, то ее просто необходимо заставить молчать. Любым способом…

ГЛАВА 14

Сантана не желает слышать возражений. Перл ближе знакомится с порядками в клинике. Дэвид ищет пропавшую улику. Тиммонс спасается бегством. Ссора Сантаны и Круза.

Несмотря на вечернюю свежесть, Сантана чувствовала себя так, словно находится на пляже. Смуглую кожу заливал румянец.

— Сантана, ты излишне возбуждена, — робко произнес Тиммонс.

— Ну и пусть. А что в этом плохого? — беспечно ответила она. — Разве тебе не нравятся возбужденные женщины?

С этими словами Сантана сбросила с себя остальную одежду, оставшись в одном нижнем белье.

Тиммонс едва не поперхнулся, увидев, что она делает.

— Я боюсь, что будут большие неприятности, если кто-то увидит нас здесь вместе в таком виде… — пробормотал он, нагибаясь за брошенной Сантаной одеждой.

— Ну и пусть! — в ответ на его слова она рассмеялась. — Мне надоела неизвестность! Мне надоело одиночество! Хватит быть «миссис Никто»! С этой минуты меня все станут замечать!

Тиммонс слушал эти слова, чертыхаясь в душе.

Возбужденная женщина — это, конечно, хорошо! Однако не здесь и не сейчас! Все-таки он как-никак окружной прокурор… Высокое должностное лицо, облеченное доверием общества. И его профессиональной карьере мгновенно наступит конец, если хоть один человек узнает о том, что происходит между ним и Сантаной.

Поэтому Тиммонс лихорадочно обдумывал выход из положения.

Тем временем Сантана продолжала двигаться в такт доносившейся снизу из ресторана музыке. Ее ничуть не смущал при этом ни собственный вид, ни неподходящее место, ни опасения партнера.